Расселл Джонс - Люди с того края. Вторая книга дилогии

Если бы я осталась на «Альбейне», я бы вряд ли чего достигла. У меня не было особых талантов. И не было профессии, которая меня бы интересовала настолько, чтобы я стала учиться для неё. А вот колонисткой я стать хотела. В конце концов, это была моя судьба – так чего теперь сомневаться?

Я уже была с прозрачным аккаунтом и белыми полосками на браслетах – настоящая совершеннолетняя. И никто не мог мне запретить! Да и папа Джо тоже записался в первую группу. А чтобы приучить его и папу Саида к своей взрослости, я выбрала лететь в другом модуле. С папиной коллегой тётей Индрани, но всё равно.

На прощание папа Саид сказал:

– Зоуи Александра Бергсон, там будет скучно, но ты справишься!

Папа Джо сказал:

– Вот, опять мне с тобой нянчиться, пока другие гениальничают!

А потом они оба обняли меня. И стояли так долго-долго. Но я терпела и молчала. Мыслями я была уже там. Почти ничего и не запомнила из сборов и прощаний.

Планета была моим подарком. Я больше не хотела ждать. Я собиралась жить.

«В моём детстве все сами водили свои машины, – рассказывала Сюльви, когда в терапевтической группе принимались обсуждать, какие древности кто помнит. – Моя мама водила. И говорила, что мне надо немного подрасти, и тогда я тоже смогу. Но я не успела научиться».

Окружающие удивлялись: хотя в группе Сюльви была старше остальных, всё равно не получалось в полной мере осознать её возраст. И даже упоминание вождения не помогало – скорее, наоборот, окончательно запутывало. Потому что слишком давно это было! Теперь только очень богатые могли позволить себе технику с рулём, да ещё на исследовательских вездеходах Марса сохранилось человеческое управление. Но в каждую машину, даже в реплики классических моделей прошлых веков, встраивали искусственный интеллект, чтобы перехватывать управление в любой сомнительной ситуации. О времени, когда пересаживались в авто без руля и водительского места, снимали исторические картины, но уже очень давно порулить можно было лишь в виртуальности…

Эту терапевтическую группу собрали для того, чтобы «помочь людям старше семидесяти лет адаптироваться к тренировочному лагерю». Сюльви записалась в неё, потому что надо было записаться хоть куда-то, иначе консультанты замучают вопросами. И ходила на встречи с той же терпеливой покорностью, с какой всю свою долгую жизнь выполняла обязательный минимум социальных предписаний. Энергию она предпочитала тратить не на битвы с общепринятыми нормами, а на что-то более осмысленное и плодотворное.

Состав группы был для Сюльви привычен: там были те, кто мог позволить себе омоложение, то есть пассажиры с громкой фамилией и, как минимум, золотыми билетами. «Середнячкам» место на корабле покупали вскладчину, большая семья могла поднатужиться – и подарить будущее своему молодому-перспективному. А «лотерейных» старше тридцати пяти лет, разумеется, не было: колонизаторские билеты разыгрывали только между здоровыми людьми.

И хотя Сюльви хорошо представляла, каким видели мир окружающие её терапевтические партнёры, она всякий раз надеялась, что хоть кто-нибудь напомнит: вообще-то люди продолжали водить свои машины. Устаревшие модели отправились не только на переплавку – многие из них катались по дорогам Земли. Катались даже тогда, когда корабли Второй волны колонизации стартовали с околоземной орбиты. Но как будто никто и не подозревал о людях, которые по-прежнему «сами водили свою машину».

Эти люди были не настолько здоровы, чтобы получить место на колонизаторских ковчегах. Не настолько красивы, чтобы жить в туристических зонах. Не настолько образованны, чтобы им позволили обслуживать тех, кто побогаче. Их вообще не впускали под защитные купола. А на заводах и в сервисе уже давно работали машины, которыми никто не управлял…

Сама Сюльви помнила всё это очень хорошо, но не стремилась напоминать другим. Какой смысл смущать и портить настроение? Кто хотел, тот знал. Кто мог, тот помогал. И этого было достаточно.

Тем более об этих «несуществующих» людях вспоминали по другому поводу. И вспоминали регулярно.

«Несправедливо, что одни могут улететь к новой жизни на далёких планетах, а другие остаются на старой Земле», – говорили между собой будущие колонисты Второй волны, и особенно те, кто помоложе и полевее. Они часто спорили о несправедливости происходящего. Спорили на форумах и в чатах, соединяющих тренировочные лагеря разных стран, а потом и корабли. Спорили между собой, вживую: собирались в кружки и бесконечно перебирали аргументы, перескакивая с языка на язык. Им, родившимся с билетом в кармане, всё было понятно. «Лотерея – профанация справедливости, а накопленные богатства, которые тратятся на бриллиантовые статусы, были когда-то выкачены из регионов, которым не дали развиться, поэтому происходящее сейчас не более, чем очередное ограбление – разве что наиболее циничное».