Расселл Джонс - Люди с того края. Вторая книга дилогии

Если бы её младший брат с женой, детьми, внуками и правнуками дожили до отлёта Второй волны, Сюльви осталась бы на Земле. Привычное решение, с которым спокойно. Многие из тех, кто мог купить билет, оставались. Ничего особенного.

Но случилось так, что все её родные оказались на модуле Компании, уничтоженном последним терактом. Его так и называли: Последний. Авторства группы «Африканский Сон». Это был скорее жест отчаяния, чем сколько-нибудь осмысленное заявление. Впрочем, мёртвым без разницы, что послужило причиной их смерти – и пассажирам, и террористам. Живым – другое дело.

После этой трагедии защита тренировочных лагерей принципиально изменилась: теперь её обеспечивали роботы-протекторы и система противометеоритной обороны, которую перенастроили на поиск человеческих угроз. Действовала она эффективно и безжалостно. Поэтому её критиковали гораздо чаще, чем упрямых стариков.

Когда споры о милосердии и справедливости становились особенно громкими, Сюльви стискивала зубы, чтобы ненароком не вырвалось то, о чём она думала перед сном, а ещё утром и в обед. Думала во время тренировок и на лекциях, на орбите и позже, когда бортовой компьютер будил её для очередной порции безделья.

У неё было, что ответить, и её слова ранили бы больнее злейших шуток. Только какой смысл? Те, кто действуют сами, не лезут с советами к другим. Те, кто спешат решить за других, не способны действовать.

Сюльви поняла это очень рано. Отпраздновав своё совершеннолетие, она уехала с благотворительной миссией в Сьерра-Леоне – и больше сорока лет провела в беднейших странах Западной Африки. Она работала в столовых, больницах, школах – и в многочисленных комиссиях и комитетах. И лично участвовала в митингах против эксплуатации погодных станций над африканским континентом.

Потом протесты принялись подавлять – организованно и без жалости, потому что протестующих официально объявили пособниками террористов. Но Сюльви уцелела. Её выдернули из толпы и бросили в полицейский транспортник. И не из-за цвета кожи. Она видела сквозь бронированное стекло, как под волнами армейских парализаторов падают на землю и корчатся те, кого не пожалели, и это были дети всего мира. Просто Сюльви повезло при рождении, а остальным – нет.

Домой её забрал младший брат, который к тому времени уже управлял семейными предприятиями и вложениями. И поскольку «сумасшедшая старшая сестра» тоже носила фамилию Ёнссон, она имела право на долю этих миллиардов. И Сюльви эту долю приняла. Подлечилась, омолодилась – и снова кинулась в бой… Но слишком поздно.

То, что произошло, было худшим вариантом. Но его учитывали, этот худший вариант, поэтому проводили практические испытания климатических станций именно над Африкой, а не над Южной Америкой и уже тем более не над Европой. Отчасти это помогло. Но лишь отчасти – планета всё равно оставалась общей.

Если бы климатические станции просто перестали функционировать и упали вниз, это была бы крупнейшая техногенная катастрофа и только. Но многие из них вообще так и не упали. А некоторые продолжали работать много лет спустя – когда значительная часть африканского континента стала выжженной пустошью, по которой носились ураганы – когда Юго-Восточную Азию усыпало песком и пылью – когда Полинезия стала единой сушей – когда на восточном побережье Северной Америки снова выросли города, смытые Атлантическим Апокалипсисом.

Тогда-то климатические купола и начали строить. И, наконец, ввели безусловный доход для каждого человека Земли. А маленькая компания «Ishmael & Daughters» с белым кашалотом на логотипе представила публике Проект терраформирования планет земного типа. Не единственный проект и, возможно, не лучший, но выбрали в итоге его.

Ко времени открытия тренировочных лагерей для колонистов Первой волны название «Измаил и Дочери» растворилось, но кита на логотипе оставили. А настоящие киты к тому времени уже вымерли.

Сюльви Ёнссон принадлежащие ей деньги вложила в помощь постафриканским иммигрантам. И долгие годы помогала выжившим, награждала стипендиями лучших студентов и обучала волонтёров. Регулярно отказываясь от персональных наград и почётных званий. «У меня уже есть награда, мне достаточно, – скупо улыбалась она журналистам, когда им удавалось её поймать для своих дурацких вопросов. – Я родилась в правильной семье».

К тому моменту стабильные сорок сменились столь же неизменными пятьюдесятью. Омолаживание ей дарили родственники – сама она уже не могла позволить себе столь дорогостоящую процедуру. Да и не сказать, что жалела об этом – скорее, это они не знали другого способа выразить ей свою любовь. А дарить просто деньги, как показала практика, было бесполезно: Сюльви отдавала всё.