Татьяна Хмельницкая - Идеологема

Снова: стоп! Я пристрастна и пытаюсь подвести все произошедшее под логическую модель. Так нельзя. Может, и впрямь момент судьбоносный, и я встретила парня, который живет на Земле, да еще так похож на моего возлюбленного? Бац! И судьба подарила мне эту встречу.

Ага, держи карман шире!

Надо все проверить.

– Система. Расписание всех шаттлов за сегодняшний день, стыкующихся с платформой «F».

– Тебе тоже не дает покоя тот блондинчик с милыми кудряшками?

– Отвяжись, Панин.

– Вот—вот. И я все о нем думаю.

Из стены выехал стол с дымящимися на нем блюдами. Вовремя, живот от голода давно уже крутит.

Подойдя к умывальнику, протянула руки, и фотоэлемент, среагировав на тень, подал воду через низко расположенный кран.

Эх, поживешь с мое на кольце военного корпуса, научишься получать удовольствие от возможности долго плескаться, даже моя руки. Но уж очень есть хотелось, потому обсушила ладони под струей воздуха и устремилась за небольшой, метр на метр, стол. Села так, чтобы можно было смотреть на столбики дат, направлений маршрутов, подобранных Системой.

– Координатора из тебя не вытравить, – посетовал Панин. – Ты снова в рейде, просчитываешь возможные опасности.

– Чем недоволен? – запихивая большой кусок мяса себе в рот, отмахнулась я.

– Хорошо, поясню… Ты отправилась в рейд за Кудряшкой. Для тебя он подозрительная личность. Координатора из тебя не выжечь каленым железом, и заметь: одного из лучших координаторов. Ты что—то учуяла и нос держишь по ветру. Я – командир десятки и привык доверять чутью координатора, твоему чутью, девочка. Значит, буду делать свою часть работы. Поиграем.

Я нахмурилась:

– Слишком много сиропа в словах. Продолжай, я не в претензии. На самом деле доля вероятности или случайности всегда присутствует.

– Ну—ну…

Четыреста одиннадцатый скинул куртку и бросил ее на спинку кресла. У него на руке оказалось самозаписывающее устройство. Когда он успел его натянуть, мне не ведомо, но сейчас на корпусе светилась красная точка – прибор в работе. На мой вопросительный взгляд Панин пожал плечами и сказал:

– Надел в зоне отчуждения, пока ты пейзажем любовалась. Сам не знаю, почему так сделал. Из меня тоже не выкорчевать военное училище – все мы буйно помешанные. Везде мерещится чушь, которую следует проверить по миллиону раз.

Я перестала жевать, тяжело проглотила кусок и, отпив сока из стакана, сложила руки перед собой, уставившись на коллегу. Мне недостаточно такого рода объяснений, пускай я верила в них и тоже причисляла себя к сумасшедшим, которым за каждым углом мерещилась опасность. Я относилась с подозрением к любому прохожему, включая людей из военного корпуса. Особенно из корпуса. Кто знает, в какие игры решат сыграть ребята и какие идеи подхватят их командиры? Силовики могут многое, если не все.

Нас учили жить и работать на кольце, никому не доверять. Даже тесты на старших курсах обучения проводили на предмет недоверия ребятам из других учебных пятерок и фаланг. Исключение – твоя команда. Именно она становилась семьей, единым с тобой организмом, защитой и опорой, смыслом жизни. Уже на службе десятки не приступали к работе, пока солдаты не научатся полагаться друг на друга. Половину из своей десятки я знала по курсу и успешно работала с ними еще в учебной пятерке. В своей десятке я доверяла каждому поименно и всем ребятам скопом, а они – мне.

– Ну чего ты?! – возмутился Панин. – Сама виновата: не успела прилететь, тут же кинулась выслеживать кудрявых парней. Мало того, еще и чуть ли не в обморок падать при этом, будто с тебя заживо скальп снимают. Вот я и перенервничал, записал его притязания к тебе в положении задом кверху на перилах. Надо признать, ракурс он выбрал не из лучших. Ну что ты так на меня смотришь? Говорю же: надел по привычке, а включил, когда ты вдруг сама не своя стала.

– Хватит зубы заговаривать! Устройство надел не просто так. Но это твоя задача. Если бы перенервничал, то с тебя бы сталось: задержание бы оформил. Пистолет под брючиной? Я угадала?

В ответ на мой вопрос Панин наклонился и, подняв полу брючины, извлек оружие.

– Ствол на стол! – приказала я вполне миролюбивым тоном. – Не люблю на отдыхе ребят с пушками.

Раздался тяжелый звук, и на столешнице остался лежать Glock последней модели.

– И второй тоже. – Мои брови изогнулись в желании продемонстрировать Панину свою решительность и понимание. – Знаю я тебя, дружочек.

– «Дружочек». Ласкает слух. – Улыбка расползлась на лице бывшего. – Доесть можем и позже, сейчас кроватный блок вызову…