Татьяна Хмельницкая - Идеологема

«Найди меня, Татьяна»… Найди. Меня. Татьяна.

Три слова. Сейчас мне кажется подозрительным, что он крикнул: «Татьяна». Я не до конца уверена, что он мог расслышать мое имя, когда меня позвал Панин. Гул в пространстве зала постоянный, монотонный, сильный. Люди, реклама, механизмы, дроны – все создает полотно гама, дополняя его отдельными резкими одиночными звуками. Полной уверенности нет, что Максим слышал мое имя. Впрочем, мы находились почти вровень с ним, когда я пересекала рекламную проекцию и обернулась. Потом он подошел к ограждению, и расстояние между нами на несколько секунд стало не больше двух метров.

Он слышал. Точно.

Точно?

Не знаю и придумываю проблему на пустом месте. То—то и оно, что я ни в чем не уверена – вот и мучаюсь сомнениями.

Тринадцатый квадрат Земли. Место не часто проходило по сводкам, которые попались мне на глаза. Лично мне мало что о нем известно. Звено обычно проводило рейды в двадцать втором квадрате. Интересоваться у Панина тоже бессмысленно: его звено работало по квадрату двадцать один и помогало с двадцать вторым. Посмотреть в интернете? Чем не вариант! Но не скоро смогу это сделать.

– Открывай глаза. Рекреация.

Я послушно распахнула веки и соскочила с горизонтальной платформы. Витиеватые ворота в стиле начала века украшала парящая в воздухе голограмма с названием парка и зон отдыха, включая корты, беговые дорожки, площадки для подвижных игр, детские так называемые пояса.

Перпендикулярно входу в парк брала начало галерея ресторанов. Она выглядела длинным прямым коридором, расходящимся в конечной, просматриваемой точке на две стороны в виде буквы Т. Там, в воздухе, простиралась голографическая проекция одного из постулатов Абсолюта: «От каждого по его способности, каждому – по его труду».

Ароматы на пятачке между парком и ресторанной галереей стояли необыкновенные. Пахло всем подряд: от соснового бора до блюда из оленины в брусничном соусе.

О, последнее – нечто!

Мой желудок выполнил кульбит, призывая откликнуться на аромат «нечто» с брусничным соусом. А потом и на сосновые красоты можно поглазеть. Но Панин потянул меня за угол, и я удивилась, обнаружив там улицу с одноэтажными жилыми блоками.

– Ты уверен, что место достаточно «милое» для нашего разговора?

Слово «милое» я выделила голосом, давая возможность Панину передумать и заглянуть в галерею.

– На сто процентов, – хмыкнул четыреста одиннадцатый и, ухватив меня за руку, подвел к ближайшему блоку.

– Догадываюсь, что это за место, – шутливо произнесла я, – и предупреждаю заранее: на хорошем уровне владею боевыми искусствами.

– А я освоил практики усыпления бдительности. Есть сертификат за терпение и сообразительность.

– Покажешь? В нашем мире доверяй да проверяй.

– Тише, – подводя меня к двери жилого блока и приложив указательный палец к губам, прошептал Панин. – Недоверие не достойно звания абсолютовца.

Стена блока оказалась с внешней стороны интерактивной, и на ее поверхности появился очередной лозунг: Абсолют – это ум, честь и совесть нашей эпохи».

– Проходи, – улыбнулся Панин, а я дернула ручку двери и переступила порог помещения.

– Есть будешь?

Комната оказалась маленькой, три на четыре метра в бледно—голубых тонах. Спартанская обстановка: ничего лишнего, только три кресла, одно из которых развернуто и задвинуто в угол, два – возле интерактивного окна.

– Буду, но не здесь и не сейчас. Ты поговорить хотел. Выкладывай, и я отправлюсь восвояси.

– Присаживайся, – кинул мне Панин, направляясь к противоположной стене. – Система, два калорийных ужина и санитарную кабину.

Из стены выехала рама, напоминающая собой грани куба и заполнившая пространство комнаты на четверть. Но расстояние для прохода между противоположной стеной и кабиной осталось. Нижняя плоскость кабины исполняла роль пола, на котором стоял, будто металлический цветок, умывальник. Немного дальше – унитаз, и за ним – узкая душевая кабина. На боковую плоскость пристроена стенка—гармошка, чтобы при желании изолировать кабину от остального помещения.

Я подошла к интерактивной стене, где сейчас красовалось изображение распахнутого настежь окна, за которым виднелись горы с белесыми шапками снега, и прикоснулась к гладкой поверхности. Система отреагировала моментально, высветила над моей ладонью приветствие и вопрос: «Хотите сменить иллюстрацию?» Я нажала на подтверждение и отняла руку от прохладного экрана. Библиотека фотографий оказалась богатой на виды планеты. Выбрала пейзаж пустыни.