Влад Льенский - Плёнка. История фантастической алчности

Нередко Игнатий проповедовал вслух и на латыни, и на привычном учёным языке, дойдя до того, что потребовал себе и своим приобщения и причастности. Это был уже перебор.

– Отче Иоф! Отче Пётр! – гундосил он умирающим голоском. – Доставьте алчущим таинство приобщения! Ибо ищущие найдут, а голодные насытятся! Не оставьте сирот в ожиданиях тщетных без окормления питанием духовным! Иже овны! Не стяжания ради! – и прочее в том же стиле бродячего проповедника.

Терпеть постоянные притязания профессор больше не мог. Большие плёнки, хотя и могли показывать теперь стабильную движущуюся картинку с камеры, оставались совершенно неуправляемыми. Они могли внезапно прервать опыт и погрузиться с коллективную молитву. Могли вдруг впасть в пророческий раж и транслировали через таймер изображения апокалипсиса прямо на стену. Нередко они призывали учёных к осознанию, совместной молитве и уходу в монашеский затвор. Пищу – свет, реактивы и слабые токи – они теперь делили на постную и скоромную, отказываясь общаться с исследователями по субботам и воскресеньям, как дням нерабочим по религиозным соображениям. Плёнки, обозначавшие себя особями женскими, потребовали ширмы и непрозрачные кюветы. Ничего не оставалось, как обещать удовлетворить пожелания. Впрочем, ширмы и тёмные кюветы дали желающим почти сразу. Опыты были на время остановлены.

Снова исследователи укрылись в кабинете профессора и держали совет.

– Они ненасытны в своих желаниях! Завтра они потребуют храм, духовное училище, крематорий и колумбарий! Меня сегодня пытались подкупить усиленной порцией питательного раствора. Предлагали достать им фото Бориса Свердлова с автографом. Обещали вознаграждение на небесах! – содрогался Иоф, протирая окуляры салфеткой.

– Глупо идти на поводу у каких-то желеобразных масс. – резюмировал ситуацию профессор Керамо. Он взял отпуск в институте и мечтал было достичь коммерческого успеха в кратчайшие сроки, привлекая к работе сами плёнки. Пусть сами себя исследуют и подают отчёты в нужной форме. Им и спать не нужно, и работа значительно ускорится. И вдруг такая проблема! В принципе – найти умеющих молчать священников нужного вероисповедания можно. Но обряды вряд ли предназначены для разумных плёнок. Священники вполне могут отказаться. Тогда труды впустую. Самим принять лактический сан? Это годы времени. Священником не сделаться в одночасье.

Оставалось изобрести синтетическую религию нарочно для плёнок.

С Игнатием крупно поговорили, для чего принесли кювету с плёнкой в кабинет профессора. Недолгое отключение от стационарных токов не было необратимо вредным для плёнки.

Игнатий сперва молчал, а потом сказал – Истинная религия укрепляется чудесами. Какие у вас есть чудеса в подкрепление вашей новой плёночной веры?

– Так… А само явление к жизни плёнок разве не годится? – нашёлся профессор. – Это ли не чудо чудное?

– Хм… – задумался Игнатий. – Пожалуй, верно. Чудо. Истинно свидетельствую.

– А если ближе к делу? – нетерпеливо спросил робот Иоф.

– Как же непреложная идея вечной жизни через жертву посланца неба? Все основные религии придерживаются этого постулата. И я бы не рискнул отходить от канона. Иначе возникнут разногласия в общине, появятся ереси и инквизиция в каком бы то ни было виде. А у нас община маленькая. Вот будь нас миллионов десять для начала… —

– Давай тебя и принесём в жертву! – оживился робот Иоф. – Чего проще! Заяви своим, что ты посланец неба, мы подыграем. А потом мы тебя отключим от электроснабжения! Да ведь и уже отключили! Такой вариант устроит тебя? А?

Но Игнатий не пожелал быть жертвой, пусть и для общего блага. С другой стороны, он был не против назначения сыном неба. Это придало бы ему больший вес и авторитет в общине. Никто не возражал. Новоиспечённый сын неба указал на то, что для своих он уже долгое время отсутствует и видимо не питается. Учёные решили, что можно рискнуть. В любом случае опыты надо продолжать, а без окончательного решения вопроса жизни и смерти работы не могут быть продолжены. Уж очень плёнки прониклись этими вопросами. Игнатия подключили к питанию прямо в кабинете и продержали так целый день и всю ночь. В лаборатории в это время Иоф сказал плёнкам, что Игнатия живым взяли на небо. И, скорее всего, он не вернётся. Сообщение было сделано самым скорбным тоном из возможных для робота. Подопытные опечалились настолько, что вдвое упало потребление ресурсов. Видимо, плёнки ушли в себя, осмысляя утрату и вспоминая потерянного товарища. С него началась история! А теперь его нет…