Стивен Эриксон - Радость, словно нож у сердца

– Хорошо. Однако при любом правительстве должна существовать секретная служба, команда профессионалов, созданная именно на подобный случай.

– В самом деле?

– Глупо было ее не создать. Знаете, люди в черном, все такое.

– И какова была бы цель ее создания?

Она задумалась.

– Ну, надо полагать, защита интересов человечества.

– С какой стати одному из подразделений одного из правительств иметь целью защиту интересов всего человечества? Не будет ли естественным полагать, что оно, напротив, будет нацелено на защиту национальных интересов, и в первую очередь – на обеспечение общественного порядка и безопасности?

– И что, на международном уровне никакой организации не существует?

– Предположим, что такая организация не способна выполнить свою задачу.

Она осеклась, бросила взгляд на Землю.

– В смысле?

– В чем именно должна заключаться защита интересов человечества?

– Хорошо, я рискну сформулировать. В первую очередь, конечно, общественный порядок. Предотвращение паники, волнений. И экономического кризиса. Кроме того, защита основных прав человека перед лицом неведомых пришельцев из глубин Галактики. Разработка протоколов для перехода к более развитой технологии и новому порядку вещей.

– И что, если ваши нынешние общественные и экономические структуры окажутся несовместимыми с галактическими пришельцами или, точнее, с любыми перспективами вступления в их общность?

– Вот как?

– Иными словами, что, если моральные принципы, которыми руководствуется мировая комиссия по контактам, порочны в самой своей основе?

Сэм помолчала, потом вздохнула:

– Понимаю. Скорее всего, они вам ответят нечто вроде: «Спасибо, мы уж как-нибудь сами».

– Этот вариант нас не устраивает. Соответственно, мы избрали другой механизм Первого Контакта, чтобы с самого начала миновать развилку, ведущую в никуда.

– Иными словами, о переговорах речи не идет?

– В конечном итоге, Саманта Август, все упирается в систему ценностей.

– Ну, продолжайте же.

– Технологии, политические структуры, культурные и общественные институты на уровне Галактики представляют собой более или менее универсальные константы, – ответил Адам. – Разница между ними незначительна, а по-настоящему уникальные варианты встречаются крайне редко. Как следствие, единственной системой ценностей, разделяемой всеми разумными видами, является искусство, создаваемое каждой из цивилизаций. Пусть даже популярность означенного искусства эфемерна и непостоянна, а ценность как таковая тоже может сильно меняться. Нашим Триумвиратом, Саманта Август, вклад человечества в искусство ценится очень высоко. В том числе и ваш лично, разумеется.

– О, подозреваю, мой агент этому не слишком обрадуется. Не говоря уже про юридический департамент в издательстве.

– Кроме того, – продолжал Адам, – вы заметная публичная персона, это полезно для наших целей.

– Прошу прощения, я как-то отвлеклась на мысли о том, что юристы скажут насчет галактического книжного пиратства.

– Очень скоро, Саманта Август, богатство – в вашем, человеческом измерении – утратит всякий смысл.

Она хмыкнула.

– Вот у законников по всей планете челюсти-то отвалятся. – Вздохнув, Сэм подошла поближе к виду на медленно вращающуюся Землю. – О, а вон МКС, – пробормотала она и потом продолжила: – Так когда же начинается ваше Вмешательство, Адам?

– Оно уже началось, Саманта Август.

Лагерь к западу от Джамбалы, Республика Конго.

22 мая, 6.18

Коло было девять лет, когда в деревню пришли нехорошие люди и увели его с собой. Теперь он сам стал одним из нехороших. Конголезские джунгли тоже были теперь не те, что в детстве. Тогда в ветвях над головой кипела жизнь. Обезьяны, змеи, ящерицы, летучие мыши. По тропам, в основном по ночам, бродили крупные животные, оставляя повсюду следы – свидетельства жизни другого мира, где людям нет места. Теперь джунгли умолкли. Умолкли и опустели.

Валютой нового мира сделался голод, рабочими инструментами – автоматы, пули и мачете. В его отряде восемнадцать человек, все хорошо вооружены, все готовы убивать. От ближайшей дороги до лагеря шесть километров, от ближайшей деревни – семь. Еще в лагере было одиннадцать детей, одни на пути к тому, чтобы тоже сделаться воинами, другие – рабы, готовые исполнить любой приказ.