Игорь Забелин - Пояс жизни

Сумерки сгущались. Небо и море потемнели и почти слились, а Виктор все еще стоял, опершись на лопату. Батыгин слышал, как волны с шумом рушатся на берег, и видел, как вечерний бриз треплет одежду Виктора...

Утром пришедший своим ходом с плато Звездолета электротягач выехал на приморскую низменность. Он тащил за собой три плуга с поднятыми лемехами, сеялки, засыпанные элитным зерном многолетней пшеницы, и бороны...

Трактор остановился.

- Здесь, что ли, начнем? - спросил техник-электроник и агроном Мишукин, принявший на себя обязанности тракториста.

Человек необыкновенной силы, тяжелоатлет, преодолевший на XXIII Олимпийских играх заветный двухсотдвадцатикилограммовый рубеж в толчке, он в раздумье забавно сморщил нос, и лицо его приняло мальчишеское выражение. Он, собственно говоря, ни к кому не обращался, он просто советовался вслух с самим собой, потому что даже Батыгин не мог соперничать с ним в знании сельского хозяйства.

- Все равно где начинать, - сказал Виктор. У него, как и у всех прочих, в потном кулаке была зажата горсть зерна; как и все, он лелеял мечту первым бросить свою горсть в борозду. - Не будем же мы всю Венеру перепахивать, так посеем...

- Молчал бы! - посоветовал Мишукин. Он нагнулся, взял щепоть грунта, растер между пальцев. - Сыровата земля, - вздохнул он и взглянул на небо, словно надеясь, что сейчас ветер развеет облака, и всю округу зальют жаркие солнечные лучи. - Сыровата земля, - повторил он, и все с почтением слушали.

"Сыровата земля"... Эти слова никого не удивили. Как-то само собою слово "земля" обрело и на Венере права гражданства. Говорили: "копать землю", "разгребать землю", "теплая земля", и веяло от этих слов родным, близким, примиряющим людей с новой "чужой" планетой...

Все были настроены на торжественный лад, и каждый по-своему переживал приближение знаменательного момента - начала сева. Одним хотелось в эти минуты помолчать, другие тихо перешептывались, третьи улыбались каким-то своим мыслям. А Безликова неудержимо потянуло произнести речь, дать дополнительную справку.

- Д'узья мои! - проникновенным голосом сказал он, картавя от волнения сильнее, чем обычно. - Д'узья! Сейчас мы с вами станем свидетелями исто'ического све'шения события, о кото'ом благода'ные потомки будут с восхищением 'ассказывать д'уг д'угу. Что значит сеять, д'узья? Вы, наве'ное, помните, что все в ми'е 'азвивается. Но 'азвитие это не есть п'остое накопление тех же самых п'изнаков. Нет! Оно сове'шается по спи'али, идет от низшего к высшему, това'ищи, и в свете этого положения наш сев п'иоб'етает особое значение, он знаменует новую качественную ступень! И мне очень жаль, что кое-кто из выступавших 'анее, - тут "философ" покосился на Виктора, - недооценивает значения этого выдающегося акта.

Безликов умолк и застенчиво улыбнулся.

Мишукин отдал последние инструкции своим рьяным, но не очень надежным помощникам, из коих Безликов, хоть он и вызвался помогать добровольно, казался ему особенно ненадежным...

Трактор плавно двинулся с места, стальные лемеха врезались в мягкий грунт и вывернули первые пласты. На сеялках еще не успели открыться диски, а сторонники прадедовских приемов уже начали швырять зерно горстями. Некоторое время все бежали за трактором, смотрели, как вспарывают плуги поверхность Венеры, как аккуратно кладут зерно в борозды диски и засыпают ли его бороны...

- Все равно - птицы не склюют, - пошутил кто-то. - Пошли работать.

Да, необычно выглядела эта пахота: не вились грачиные стаи над свежими бороздами, не разбегались врассыпную вывернутые из своих норок полевки, не оплетал подмаренник стертые до блеска лемеха... И все-таки это была пахота, и не только пахота, но и сев, а строители Землеграда верили, что наступит и пора жатвы.

А через полчаса землеградцы проводили вертолет, который отправился на поиски астроплана N_2.

...Вечером разыгралась первая буря. Облака потемнели, снизились над океаном, и он тоже потемнел, насупился, грозно поднялись волны, пытаясь достать и смыть тучи, но, убедившись, что достать их невозможно, нестройными рядами бросились на берег, как будто хотели во что бы то ни стало затопить его... Захлебнулась первая атака, и ненадолго притихло. Низкие волны, заискивая, мягко шлепались об утесы, ластились к песчаным пляжам. А потом новый порыв ветра пронесся над океаном, и - словно мурашки по спине - темная рябь прошла по волнам.

- Держись теперь, - сказал Батыгин. - Сейчас такое начнется! - И посмотрел в ту сторону, где скрылся вертолет.