Игорь Забелин - Пояс жизни

- Может быть, они уже миновали полосу бури, - Виктор тоже с тревогой глядел в ту сторону.

- Все может быть, - ответил Батыгин. - Все может быть. В этом-то и беда...

Последних слов Виктор не расслышал. Между низкими тучами жарко вспыхнула оранжево-золотистая молния, и до Виктора сначала донеслось шипение облаков, напоминающее звук рвущейся ткани, а затем небо раскололось со страшным грохотом, и почва под ногами вздрогнула. Виктор пригнулся, будто ожидая, что на голову ему сейчас обрушится небесный свод, и едва поборол желание броситься в ближайший дом и укрыться от грозы. Он взглянул на Батыгина. Тот стоял все так же неподвижно, смотрел вдаль, и Виктору вдруг показалось, что это не живой Батыгин, а отлитый из бронзы, которого никакие бури не смогут опрокинуть. Огромные океанские валы, рушившиеся на берег, распластывались у его ног и лизали сапоги.

- Пойдемте, Николай Федорович, - позвал Виктор.

- Да, пойдем, - согласился тот.

Но в это время Батыгин увидел Мишукина с помощниками - они бежали к поселку.

- Подождем наших, - сказал Батыгин.

Снова зашипели над головой облака, а дальше все произошло, как в немом замедленном кино: одновременно ударил гром, и чья-то невидимая рука подняла над землею Мишукина с товарищами и разбросала в разные стороны.

- Молния! - крикнул Батыгин, но Виктор только заметил, как открылся и закрылся его рот.

Батыгин побежал к упавшим, и Виктор бросился следом за ним. Двое из них встали, а трое, в том числе Мишукин и Безликов, продолжали лежать. Когда Батыгин и Виктор подбежали к ним, один из вставших снова сел, вид у него был испуганный, недоумевающий.

- Встать! - приказал Батыгин. - Быстро к дому!

Виктор и Батыгин не без труда подняли с земли тяжелое, беспомощно обмякшее тело силача Мишукина. Они не сделали и трех шагов, как сплошной стеной хлынул ливень - что там земные тропические ливни! - и все моментально вымокли.

Когда герметические двери домика закрылись за внесенными в помещение трактористами, буря как будто немножко отодвинулась от Землеграда - стало тише, только дождь хлестал в окна.

- Искусственное дыхание, - приказал Батыгин. - Всем троим. Немедленно.

Все, кто был в домике, бросились исполнять распоряжение.

- Что слышно о Травине?

- Связи с ним нет, - ответил Костик; он один не принимал участия в общей суматохе и продолжал настойчиво посылать позывные в эфир.

Через сорок минут у богатыря Безликова восстановилось дыхание, но двое других еще не подавали признаков жизни.

У Костика по-прежнему не налаживалась связь с вертолетом. Батыгин ходил по комнате большими тяжелыми шагами. Виктор видел, что он плохо себя чувствует, но крепится: он побледнел и, когда думал, что никто не смотрит на него, прикладывал широкую ладонь к сердцу.

- Вы легли бы, Николай Федорович...

Но Батыгин только отмахнулся.

Первое, что увидел Безликов, когда сознание вернулось к нему, были ноги - большие ноги в больших ботинках, прочно упиравшиеся в пол. "Почему? спросил себя "философ". - Почему здесь ноги? Что им нужно?" Силы еще не вернулись к Безликову, он устало прикрыл глаза, и вопросы остались без ответа. Потом Безликов почувствовал, что кто-то бережно приподнял его голову и подложил подушку. "Почему? - снова спросил он себя. - Почему я лежу?" На этот вопрос он постарался ответить, и в его замутненном сознании воскресла самая яркая картина минувшего дня: трактор, люди и он, Безликов, произносит волнующую речь... Долго больше ничего не удавалось ему вспомнить, но вдруг он увидел совсем рядом, прямо перед собой сосредоточенное лицо тракториста Мишукина. "Славный парень! - чуть приметно улыбнулся Безликов. - Сеятель! Так сказать закон отрицания отрицания - из зерна растения, из растения - зерна..."

- Вы легли бы, - сказал кто-то совсем рядом, и Безликов удивился - он же и так лежит! - Николай Федорович, легли бы, - продолжал голос.

- Лягу. Когда нужно будет - лягу, - вот это голос Батыгина.

И вдруг Безликов вспомнил все-все: трактор, пахоту, светлую землю, льющуюся через лемех, внезапную бурю, ослепительную вспышку, тупой удар... Он приподнялся на локтях и оглянулся. Батыгин стоял, склонившись над Мишукиным. У второго пострадавшего уже порозовели щеки и начал прощупываться пульс, а Мишукин все лежал, безжизненно откинув светло-русую голову. Батыгин взял его за руку - безвольную, посиневшую. Не верилось, что еще недавно отрывала она от помоста колоссального веса штангу, а всего несколько часов назад этой руке подчинялся, трактор, проложивший первую борозду на Венере...