Игорь Забелин - Пояс жизни

- Вдруг он попал в океан?

- Потонуть он не потонет, но куда его унесет течениями - бог весть!.. Вы, Шатков и Громов, можете либо остаться здесь, либо улететь в Землеград: вертолет совершит туда несколько рейсов, перебросит часть грузов, а потом полетит на поиски астроплана. Но и в том и в другом случае вам придется временно стать чернорабочими, дорогие мои астробиологи.

- Мы полетим в Землеград, - единодушно решили Громов и Шатков. - Там все-таки море и жизнь!

- Пожалуйста, а пока отправляйтесь грузить сборные домики в вертолет их нужно в первую очередь перебросить на строительные площадки Землеграда.

В каюту заглянул Виктор.

- А ты что намерен делать?

- Я хотел бы полететь на поиски второго звездолета.

- Нет, - сказал Батыгин. - Полетят Травин и океанолог Кривцов... Ты будешь строить город. Будут еще вопросы?

- Нет.

- Иди грузить вертолет.

Батыгин нажал клавиш внутреннего телефона.

- Попросите ко мне капитана Вершинина.

Через три минуты Вершинин стоял перед Батыгиным. Даже в рабочем комбинезоне он ухитрялся сохранять щегольской и в то же время подтянутый вид.

Батыгин не без удовольствия оглядел ладную фигуру бравого капитана.

- Вертолет сегодня же начнет перебрасывать к Землеграду вашу шхуну, Вершинин. Проследите за погрузкой и наметьте людей, которые вам понадобятся. Через три дня атомоход должен стоять на якоре у Землеграда, готовый в любую минуту выйти в море по сигналу с вертолета и, если потребуется, отбуксировать к Землеграду грузовой астроплан. Успеете за три дня?

- Да.

- Вопросы есть?

- Нет.

- Приступайте к выполнению задания.

Прошли всего сутки со дня основания Землеграда. Еще пропадал где-то на холмистой равнине отряд Свирилина, и ни одна дорога не соединяла плато Звездолета с новым городом, а работа уже шла полным ходом: монтировались домики с герметически закрывающимися дверями и окнами, выравнивались для них площадки, устанавливалась радиомачта. Виктор трудился с лопатой в руках. Несмотря на прежний опыт, ему, как и всем, приходилось тяжко: мускулы еще не обрели прежнюю упругость и эластичность, за спиной мешали баллоны с кислородом, соленый едкий пот слепил глаза, вздувались мозоли на отвыкших от лопаты ладонях. Строители начали работу еще затемно, к вечеру смонтировали первый домик, закрылись в нем и вповалку проспали всю ночь. Но семь часов сна никого не освежили, было тесно, душно, жарко. Виктор выбрался из домика до рассвета - вялый, равнодушный ко всему на свете, кроме ноющих ладоней, и отправился к морю. Он вошел в воду и лег на песок у берега; волны перекатывались через его плечи; сразу стало прохладнее, дышалось легче, и баллоны больше не давили спину. Вскоре примеру Виктора последовали остальные, и все строители Землеграда забрались в воду.

А едва небо посветлело и сумеречный свет пролился на море, строители наспех подкрепились концентратами и пошли на свои рабочие места. А еще через час снова горячий пот слепил глаза, снова натирали спину баллоны, к которым все никак не удавалось приноровиться, но темп работы не спадал ни на минуту. Через каждые три часа объявлялся пятнадцатиминутный перерыв, и люди забирались в море отдыхать. К вечеру смонтировали еще два домика, а когда стемнело, невдалеке от поселка вспыхнули фары вездехода: это пришел отряд Свирилина, проложивший дорогу к Землеграду.

В эту ночь спалось свободнее и спокойнее, и утром строители чувствовали себя значительно бодрее. Жизнь постепенно налаживалась.

Вертолет продолжал совершать по нескольку рейсов в день, доставляя все новые и новые партии груза. Однажды с последним вечерним рейсом в Землеград прибыл Батыгин.

Вертолет опустился за дюнами, у склада, и Батыгин пошел к поселку пешком.

Темнело. Впереди, на холме, стоял, опершись обеими руками на лопату, высокий стройный человек. Перед ним лежали низкие гряды песчаных дюн, а правее расстилалось море - широкое, спокойное, но безлюдное: еще ни один киль не прочертил борозды в его водах. Предельно простая и в то же время исполненная глубокого, почти символического значения картина потрясла Батыгина. Он остановился и пристальней вгляделся в неподвижную фигуру; это был Виктор, но Батыгин тотчас забыл о нем, потому что дело было вовсе не в Викторе. Просто на берегу пустынного моря, на безжизненной необжитой земле стоял человек, опершись на лопату. Так было всегда: человек покидал насиженные родные места, приходил на пустынные побережья и преображал их, строил города, порты. А потом снова покидал родной город и снова выходил на пустынные побережья... И вот - он пришел с Земли на Венеру и, устав, отдыхает, опершись на лопату... И Батыгину подумалось, что мыслители прошлого напрасно ломали копья в спорах о сущности человека, - вот это и есть самое важное, самое человечное, самое святое в человеке - его великое трудолюбие, его великое неспокойство. А все остальное, все, что обременяет души людей, все; что портит и усложняет им жизнь, - это все печальные наслоения минувших веков, шелуха, которую нужно сбросить с души. Наверное, главное в коммунизме и есть высвобождение человека-труженика, человека-творца и преобразователя из-под шелухи стяжательства, корыстолюбия, эгоизма, чинопоклонства, властолюбия, высвобождение из-под всего этого простой и ясной сущности человека... И Батыгину стало обидно, что не придется ему дожить до той поры, когда с человеческих душ спадет последняя мертвая шелуха и по всему "поясу жизни" - из края в край пройдет с открытой душою и высоко поднятой головой человек-труженик, великий в своей неповторимой простоте!..