Герберт Франке - Стеклянная западня (сборник)

— Знаешь, что мне поневоле приходит на ум? — медленно проговорила она. — Мы похожи на потерпевших кораблекрушение. Нам удалось остаться в живых, только на что нам теперь жизнь? Да к тому же в чужом, незнакомом краю! Ведь все наши интересы, чаяния, страхи и надежды не имеют ничего общего с жизнью этих новых людей — мы с ними абсолютно разные. Наше время было страшным, ужасным… но ты обратил внимание: они вообще не умеют смеяться?

Я кивнул. Конечно, ее слова не следовало понимать буквально, однако в каком-то смысле она была права.

— Остались только мы четверо, — сказала она, — но мы чужие и друг для друга. Я ничего не знаю о тебе, ты ничего не знаешь обо мне.

— Это новый ледниковый период, — сказал я. — На всей земле сейчас только два человека: ты и я.

Катрин вновь посмотрела на меня долгим пристальным взглядом. Затем она поднялась, повернулась и удалилась тем же путем, что пришла. Она даже не захватила с собой что-нибудь поесть.

А мне снова приснился тот же сон о бесконечном холоде. Нельзя так просто, вдруг стряхнуть с себя состояние, в котором ты провел двести лет — целая жизнь на нулевой отметке. Оно возвращается, тянется к тебе, овладевает тобой, ты цепенеешь и не можешь освободиться от него даже отчаянным усилием воли. Я неподвижен, беспомощен, отдан на волю случая — так, вероятно, чувствует себя человек на пороге небытия.

Парение в полной прострации. Ни проблеска света, ни звука. Впрочем, где-то еще теплится последняя искорка сознания, которую не удается затушить. Разве это возможно — проблеск сознания в отключенном мозгу? Мне кажется, будто я освобождаюсь от себя самого, сбрасываю путы… но это не свобода, а падение в бездонную пропасть — кругом пустое, черное пространство, которое расступается, растягивается до бесконечности. Мое тело претерпевает фантастические изменения: из плечей вырастают гигантские руки, мозг разбухает, превращается в вибрирующую массу, которая грозит разорвать черепную коробку. В невидящих глазах мерцание, в голове — неумолчный гул…

Галлюцинации. Стоит только пошевелиться, и они исчезнут… Но волевой импульс устремлен в пустоту, сил нет, энергия иссякла…

Гул… он все глубже проникает в мозг…

Если бы я мог повернуть голову, зарыться в подушку, чтобы ничего не слышать…

Внезапное наваждение кончилось. Я обнаружил, что сижу в постели, в комнате горит свет — наверное, я задремал.

Звонок разбудил меня… Телефон!

Я машинально снял трубку, поднес к уху.

И услышал всего одно слово:

— Приходи!

До чего невероятен был этот переход от леденящего холода к теплоте счастья. Я обнял Катрин, прижал к себе. Ее волосы касались моей щеки. Я чувствовал ее податливое теплое тело.

Катрин не произнесла ни единого слова, да нам и не нужны были слова — мы и так понимали друг друга. И вот забылось все, тяготившее нас. Горная крепость, едва не ставшая нашей тюрьмой, отныне станет пристанищем нашей любви. Она еще очень хрупка, ее нельзя подвергать испытаниям, ее нужно беречь, так что пусть нам никто не мешает. Четыре месяца одиночества, еще недавно представлявшиеся невыносимыми, обещают стать подарком судьбы.

Часов в девять мы спустились в столовую. Настроение у обоих было прекрасное, аппетит — отменный. Мы шли, держась за руки.

В дверях стоял человек. Это был Эйнар. Будто серый занавес упал передо мной, у меня перехватило дыхание.

— А я уж начал терять всякое терпение. Неужели Эллиот подшутил над нами?

Фигура Эйнара, застывшая в дверном проеме, казалась безжалостным, грозным символом, напоминающим о прежнем адмирале. Мы словно вновь очутились в Центре управления… игра продолжается, все, что случилось с нами недавно, — всего лишь сон…

Эйнар повернулся и вошел в столовую.

— Давайте-ка подкрепимся!

Я увидел на миг его профиль: новое лицо, новый человек, незнакомец; но это — один из нас, и его тоже не отпускает прошлое. Еще несколько часов назад я был бы рад увидеть его. Но сейчас… До чего же быстро меняется у меня настроение! Он словно вновь вызвал к жизни призраки прошлого, вновь заставил нас вспомнить мучившие нас вопросы — вернул нас к мрачной действительности.

Мы машинально развернули еду, сняли пластиковые оболочки со стаканчиков.

— Откуда ты взялся? Как ты сюда попал?

— Прилетел с последней ракетой, вместе с Катрин.

— Я тебя не заметила.

— А я вышел с экипажем. Разве вы не знаете, что я работаю в службе обеспечения полетов?