Юрий Шубин - На Очень Секретных Основаниях (СИ)

Все действия Дэвида являлись сплошным риском и поэтому он не допускал случайностей. Шустрый врезал неожиданно и предельно жестко. Сходу намереваясь свернуть Дэвиду челюсть. Но бывший воздушный маршал отшатнулся, хорошо сработав корпусом, и кулак проскочил мимо. Дэвид немедленно развернулся в обратную сторону и вложив в удар поворот тела, опрокинул рослого на спину. Толчком открытой ладони в лоб приподнял подбородок зализанного и ударил ребром по его сонной артерии. Отключив доминантного самца одним касанием.

Рослый быстро оправился и не сдерживая матерщины, резко вырос и прыгнул навстречу, бросившись в ноги.

«Видимо прежде занимался борьбой.»

Дэвид подпрыгнул, поджимая колени и пропуская рвущиеся к нему ладони. Боковым зрением заметив блик, яркий, как солнечный луч.

В руке шустрого появился выкидной нож.

«Подлейшее паскудство.»

Пятка агента времени смазала по затылку рослого. Вторая его нога приземлилась на позвоночник «борца». И рослый прокатился лицом по бетонной плите. Агент отпихнул его, обретая опору.

Он дрался радикально и изобретательно.

Шустрый резко ткнул сверкнувшим лезвием, целясь Дэвиду в печень. Удар был крайне коварным. И хватило бы малейшей ошибки, чтобы бок Дэвида располосовала глубокая резаная рана.

ВРЕМЯ вело просроченного по самому верхнему уровню риска. И в каждой своей попытке его убить поступало максимально опасно.

Дэвид блокировал замах в районе хвата ножа. Выкрутил кисть против естественного сгиба и отламывая ее, разорвал сжимающие рукоять пальцы. Схватив за плечи, притянул шустрого к себе, и мощным движением бедра всадил коленом по репродуктивным органам.

Сокращая будущую популяцию идиотов.

Дэвид тяжело дышал после нескольких секунд крайнего напряжения.

Но ВРЕМЯ каждое мгновение взращивала ему новые проблемы.

В один миг все изменилось.

— Умоляю! Не надо! Ничего не надо! — вдруг закричала девушка.

В этот момент он и пропустил удар.

«Розочка» из винной бутылки острыми краями распорола олимпийку и уткнулась в ребра. Дэвид дернулся, неловко извернувшись и хватаясь за бок.

Оказывается в банде было четыре человека!

Жилистого и такого проворного послали за выпивкой и закуской. Он подоспел, опоздав не больше чем на минуту. Разбил принесенную с собой бутылку, зашел со спины и незаметно подкравшись, вступился за своих дружков.

Ладонь Дэвида быстро намокла.

«Вот говнюк…»

Он вытер ее о стену, на секунду оторвав взгляд от нового противника. На штукатурке остался свекольный мазок пятерни.

Все могло решиться и так и этак.

Жилистый махнул «розочкой», распарывая Дэвиду живот…

Секундой до-он бы еще успел, но после-уже опоздал.

Дэвид пружинисто отскочил назад. И мечты потенциального уголовника не сбылись.

— Слышь, ты, сюда иди! — приказал жилистый, наступая и нанося удары по воздуху, точно серпом:-Кишки вырву и жрать заставлю!

— Я весь твой, — дразня жилистого, предлагал себя Дэвид, отшагивая назад.

Плотно сжатый кулак, с выпирающими костяшками, агент едва заметил периферийным зрением. Инстинктивно поднырнул под удар рослого, который успел подняться на ноги и был еще активен. Дэвид сразу контратаковал. Он наносил удары с максимальной плотностью. Быстро перемещаясь и заслоняясь рослым от преследующего его дружка с битой бутылкой. Рослый отворачивался и пытался нападать, хотя его рот был полон крови. Потенциал бойца в нем оставался высок. Дэвид уплотнял мощность ударов, отрабатывая кулаком в корпус и челюсть. Словно тренируясь на груше. Не обращая внимания на кровавые брызги. Он бил до верного, навязывая штурмовую атаку. Пока рослый просто наглухо не закрылся руками, и обмякнув, не стек на землю.

Дэвид по-прежнему отлично владел техникой усмирения. Бывший воздушный маршал изловчился и резко поворачиваясь корпусом, влепил по «розочке» ногой. Та разлетелась, лишив жилистого оружия. Любитель бегать за спиртным невольно прикрыл глаза, опасаясь осколков стекла.

Рука Дэвида уже летела в замахе, когда вдруг из скоростного экспресса превратилась в виноградную улитку.

Удар не шел…

«Время откровенно шельмовало, выкидывая локальный фортель на выгодных для себя условиях.»

Дэвид пытался разглядеть контуры зорба, в котором очутилась его рука и плече, когда голубь сверзился с крутизны небес. Этот символ мира, вместо оливковой ветви, наградил правый глаз Дэвида жидким пометом. Запылали и веки и брови, словно известь пушинкой прилипла к роговице. Казалось, оба глаза перестали видеть. Их застило пеленой боли и слез…