Олег Никитин - Стеклянная пыль

Я снял промокшие куртку и шляпу, Вита приняла их у меня и разложила на спинке массивного стула неподалеку от огня.

Несмотря на чудовищную жару, Хранитель часто вздрагивал и кутался в одеяло. Он был всего на три года старше меня, но в его слипшихся черных волосах я заметил белую прядь.

— Ты хорошо потрудился, Бернард, — неожиданно прошептал Вольдемар, и его голос, хоть и звучал едва слышно, отчетливо и сильно прозвучал в моей голове. После долгой паузы он продолжал: — Предки покидают нас, уходят в Ничто. Я очень сожалею, что самую большую ошибку в жизни совершил твоими руками… По крайней мере неделю я бы еще продержался. — Хранитель открыл глаза и ясно, настойчиво взглянул на меня. — Откладывать передачу власти смысла нет, Бернард, лучшего момента не представится. К сожалению, избежать этого невозможно, я знаю, что не доживу до вечера. Я призвал тебя в последний раз… Попытайся спасти мою семью — у тебя еще есть немного времени. Ландлорд должен помочь тебе. Я надеялся, что сам справлюсь со всеми проблемами, но, кажется, не доживу до вторжения.

Он кивнул жене, она приблизилась с другой стороны кровати и остановилась с неподвижным лицом. Мира подошла к изголовью и наклонилась над отцом, он обнял ее и что-то сказал ей. Я никогда еще не видел настолько серьезного и одновременно отрешенного ребенка. Ее грудь касалась головы Хранителя, он взял ее за руки и прижал их к своим вискам.

— Если что-то пойдет не так, поддержите ее, — дрожащим голосом сказала мне Вита. По ее щекам стекали слезы.

Я встал рядом с девочкой с одной стороны, Вита — с другой.

Несколько долгих мгновений Мира стояла неподвижно, затем внезапно ее тельце напряглось, руки стали сгибаться в локтях, крупная дрожь пошла от ног и закончилась спазматическим изгибом тонкой шеи. Я сосредоточил внимание на ее ладонях, и в этот момент она начала кричать на одной ноте, тонко и обреченно. Горячая пелена затуманила мне мозг, но я собрался и выстоял, хотя голос Миры просто рвал меня на части. Не представляю, что чувствовала в эти долгие мгновения ее мать.

Пространство вокруг меня стало сгущаться, приобретая зеленоватое сияние, пронизывающее все и вся. Призмы, закрепленные по стенам, с характерным, уже знакомым мне звоном стали лопаться, сея вокруг себя тонкое стеклянное крошево. Я решился посмотреть на Миру и остолбенел, остатками сознания поняв, что мне не следовало этого делать — ее ярко-зеленые, широко распахнутые светящиеся глаза, казалось, проникли в меня, обжигая душу. Все, кто находился в комнате — неподвижный Хранитель, плачущая Вита и ее дочь — растворились в тугом вихре, скрутившем меня в спираль. Я растерянно огляделся и не увидел ничего, кроме молочно-белого тумана, кружившегося вокруг меня. Порыв расходящегося веером ветра рассеял белые клочья, и я обнаружил себя стоящим на мягкой, податливой поверхности, похожей на молочное желе. Из нее стали быстро выделяться причудливой формы образования, они клубились и перетекали одно в другое, и постепенно я стал узнавать в них расплывчатые человеческие фигуры, странным образом связанные между собой. Подчиняясь неведомому закону, они двигались к некоему центру притяжения, при этом успевая, как мне показалось, совершать согласованные действия по формированию упорядоченных структур. Наиболее распространенной из них была пятигранная призма. Самая близкая аналогия увиденному, возникшая у меня — огромные самовосстанавливающиеся песочные часы, причем перевернутые, когда втекающая снизу масса вытекает сверху, потеряв ослепительную белизну и полупрозрачность и приобретя серый, как будто выжатый цвет.

Неожиданно опора под моими "ногами", такими же рыхлыми, как и все остальное, провалилась, и я плавно погрузился в эту массу, но вопреки моим опасениями она совсем не казалась сырой, а, напротив, сухой и горячей. Под нижним краем "облака" я увидел твердую на вид землю, такую, какой она представлялась мне в детских снах — на огромной территории соседствовали горы и равнины, снежные и песчаные пустыни, ледяные озера и фонтанирующие паром подземные источники. По-моему, здесь присутствовали все мыслимые виды ландшафтов. Их то и дело искажала крупная рябь.

Увлеченный созерцанием красот "природы", я не заметил, как оказался посреди степной местности, разбавленной мелкими группами деревьев. Из ближайшей ко мне вышел вполне обычный, традиционно одетый человек и направился ко мне, не торопясь и не слишком медля. Это был мой отец, но выглядел он не так, каким я его запомнил, а намного моложе. Я непроизвольно сделал встречное движение, но он жестом остановил меня: