Алексей Сыровежкин - Переселенцы

– Ну что ты? Как ты можешь спрашивать такое, как будто совсем меня не знаешь? Конечно же, я сделал это специально! Это должно быть очевидно. Более того, я заставил Ольгу не говорить об этом, чтобы она случайно не испортила такое веселье! – и Андрей почти рассмеялся в этот момент, что, кстати говоря, он делал очень редко.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты ужасный человек?

– Сегодня ещё нет.

– Но как ты можешь? Как ты можешь делать подобное с абсолютно чистой совестью? Другие люди тоже поступают плохо, но они потом просят прощения, ходят исповедоваться, не спят по ночам, думают об этом постоянно. А у тебя как будто вообще нет совести. Как ты можешь жить с этим?

– Легко и с удовольствием. К тому же я в этом не виноват, я от природы такой – просто такова моя судьба! И ты, кстати, не лучше меня. Ты тоже радовался вчерашнему.

– В смысле? Я, вообще-то, люблю Милану, и ты прекрасно знаешь об этом. Как я мог радоваться её слезам?

– А я и не про неё. Я про Даниила, который распсиховался и выставил себя далеко не в лучшем свете перед группой. Не отрицай, что тебе было хорошо от того, что ему было плохо.

– Возможно.

– О да, я-то тебя знаю. Ты ненавидишь его каждой клеточкой своего жалкого, беспомощного организма и мечтаешь, чтобы он исчез или даже умер. Ведь так, ты бы не отказался от того, чтобы он умер? Возможно, ты даже готов поспособствовать этому? Конечно же, без риска для самого себя и своей свободы, – издевательски спокойно и с улыбкой проговорил Андрей.

– Что ты такое говоришь? Совсем с ума сошёл? Молись, чтобы этого никто не слышал, а то нас могут в чём-то заподозрить.

– И пусть, это же так забавно! И вообще, я люблю провокационные разговоры.

– Говорить про убийство людей – это забавно?

– Конечно! А ты, кстати, не ответил на вопрос. Ну давай, врать можешь себе или богу на исповеди, а мне можешь не врать, я-то всё знаю. Но мне хочется, чтобы ты сам это сказал. Давай, ты сохранишь мою тайну про цветы, а я сохраню твою.

– Ну хорошо, хорошо. Я признаю, что действительно мечтаю об этом и при возможности хорошенько задумаюсь о том, чтобы позволить ему умереть.

– Вот и молодец! Ты та ещё скотина, но зато честная! Вот это я называю искренними чувствами – ты завидуешь ему и поэтому мечтаешь уничтожить. Настоящие неприкрытые человеческие чувства во всей своей красе!

– Я завидую ему? Это ещё почему?

– Потому что он совершает поступки, а ты просто ленивый недотёпа. Вот оцени его поступок с цветами. Конечно, было глупо привозить инопланетные растения, не спросив моего совета, – вдруг они оказались бы ядовитыми! Но всё равно это было красиво – даже я прослезился бы после такого подарка и прыгнул бы к нему в постель.

– О да, конечно, он герой! Какой великий поступок! Не важно, что он кричит на Милану, совсем её не любит, не уважает и даже не хочет с ней разговаривать, но зато он приносит ей цветы. Настоящий мужчина!

– Конечно, он настоящий мужчина! А кто ещё заслуживает это звание? Не ты же!

– Тоже верно.

– Хотя нет, если задуматься, то у тебя много плюсов. Вот к примеру, ты никак не зависишь от общественного мнения. Не то, что этот мерзкий Даниил, который зачем-то решил стать самым лучшим, самым сильным, самым талантливым, самым привлекательным для женщин – вот ведь ненасытный тип! Он спортсмен, красавец, гениальный пилот, уверенный в себе, успешный и ответственный мужчина в самом расцвете сил – не то, что ты! Тебе не нужно всё это и поэтому ты в любом случае лучше него – ты мудрец, тебе ничего не надо, ты умеешь довольствоваться малым! Ты всего лишь грязный уборщик и ты рад быть им. Поверь, я искреннее восхищаюсь тобой.

– Не смешно.

В один прекрасный день много лет назад Олег проснулся с удивительным осознанием, с великой истиной, которая буквально пронзила его своим величием и безжалостностью – он вдруг осознал, что он некрасив. И это действительно было великое открытие – он догадывался об этом и раньше, но отказывался поверить по ходу юности и первых лет мечтательной и самоуверенной молодости. Когда он наивно верил в себя и повторял, что всё ещё впереди! Как же это смешно! Но однажды после того, как очередная красотка брезгливо посмотрела в его сторону, с трудом сдерживая насмешку после его предложения сходить на невинное свидание, он набрался мужества и наконец-то признавался себе в этом – он действительно некрасив. И в нём нет ничего, что могло бы привлекать противоположный пол. Он долго и упорно пытался измениться, он честно и самозабвенно верил в свои силы, он много работал в данном направлении, но кому-то просто не дано! И это была последняя капля, жизнь и раньше не баловала его, но это была решающая насмешка судьбы, которую он не мог стерпеть, и поэтому он совершенно логично начал отвечать ей тем же – он начал смеяться над жизнью. Смеяться безжалостно, безостановочно и бескомпромиссно. Как жестока судьба – его любовь могла быть самой сильной, самой чистой и самой преданной, но в итоге он так и не получил возможность доказать это. И через какое-то время он и вовсе оказался не способен любить других людей, а по-настоящему преданная и чистая любовь осталась лишь к самому себе. И только она была по-настоящему взаимной. И всё это в высшей степени логично – такова безжалостная логика жизни. И стоит ли после этого удивляться, что он попал под влияние человека, который не просто смеялся над жизнью, – Андрей был человеком, для которого, в прямом смысле этих слов, не было ничего святого. Он самозабвенно смеялся даже над самим собой, и в какой-то степени именно самоирония была самой едкой и злой из его набора «ироний на все случаи жизни». Но Олег, безусловно, был не так искусен в умении насмехаться и выворачивать жизнь наизнанку – как правило, все его рассуждения превращались в самые банальные и очевидные жалобы, по поводу чего, конечно же, не мог промолчать настоящий мастер. И Олег, как заворожённый, вслушивался в эти удивительные монологи: