Олег Синицын - Скалолазка и мировое древо

В деревне жевунов мне презентовали каучуковые сандалии, удобные такие, они сейчас болтались на ногах. Матерчатая котомка, привязанная к крупу лошади, набита фруктами и лепешками, почти как на зимовку. Старейшина сказал, что я всегда буду желанной гостьей в их деревне. Я ответила, что обязательно наведаюсь еще, чтобы посмотреть, как они приручили йети.

Наконец спуск закончился. Мы перешли вброд мелкую каменистую речку и стали взбираться на противоположный склон. Здесь было мало травы, в основном камни и валуны. За ними начинался кедровый лес.

Чем дальше мы углублялись в лес, тем гуще становились ветви. Солнце зашло за тучку, и в лесу сразу сделалось сумрачно, несмотря на день. Птицы больше не пели. Из чащи иногда раздавался подозрительный треск сучьев.

— А животные тут водятся? — поинтересовалась я у проводника.

— Водятся. Волки, медведи, барсы... Водятся!

Я еще раз оглядела темный лес, и мне немедленно захотелось обратно в деревню. Но тут мой проводник остановился и скомандовал лошади: «Тпру-у!»

— Все! Конец дорога, — сказал он мне. — Мертвый лес там.

Я спрыгнула с лошадиной спины и посмотрела в указанном направлении. За чередой кедровых стволов следовал сухой лес. Эдакие бурые потрескавшиеся столбы, оплетенные голыми сучьями. Зрелище довольно неприятное. Мне сразу вспомнились фотографии с места тунгусской катастрофы, где стояли такие же мертвые деревья.

Пока я чесала в затылке, так ли уж мне нужно туда идти, проводник сгрузил на землю котомку с продуктами и тихо-тихо двинулся вместе с лошадью обратно.

— Стоять! — крикнула я, обернувшись.

— Мы всегда будем рады видеть богиню в нашей деревне! — воскликнул он уже из-за деревьев. — Если она вернется живой из мертвого леса.

— Трус! — бросила я вдогонку.

Он ушел. Я осталась одна.

Делать нечего. Если решила, значит, нужно идти.

Взвалила котомку на одно плечо, свободный конец сари накинула на другое. И побрела в мертвый лес.

Незваную гостью лес встретил неприветливо. Деревья устрашающе поскрипывали. Ветер свистел в плетении ветвей. Сухость такая, что трава и упавшие сучья хрустели при каждом шаге. Одна спичка — и все вокруг вспыхнет. Впрочем, меня больше волновало другое. Я надеялась, что мертвым лес назван потому, что он очень сухой, а не потому, что в нем водятся мертвые.

Близился вечер. Стало темно и прохладно. И хотя я предпочла бы найти мандалу и выйти из леса до наступления ночи, но, по-видимому, это утопия. Поиски придется отложить до утра. А мне надо где-то остановиться на ночлег.

Пробираясь между сухих стволов, я заметила весьма удобную берлогу под скалой, выступающей из земли. Я продралась к ней сквозь валежник, опустилась на колени и принюхалась. Животным не пахнет, звериных следов не видать. Решено. На сегодняшнюю ночь берлога будет моей. Вполне укромное место. С двух сторон скала, с третьей — бурелом. Можно быть спокойной, что блуждающий по ночам медведь случайно не наступит на тебя в темноте.

Я забралась под скалу. Отлично, просто отлично! Даже можно вытянуть ноги. Начала обустраиваться и обнаружила на земляной стенке три рукотворные ячейки. Сунув руку в одну из них, я вытащила... крупный пурпурный кристалл.

На миг я ошалела, разглядывая его.

— Попалась! — произнес за моей спиной голос на лиманом английском. Прозвучало так, словно это событие явилось апогеем долгого и кропотливого расследования.

Я моментально покрылась мурашками с ног до головы.

— Значит, это ты воровать мой хрусталь? — спросили меня с пронзительным упреком. Голос высокий, немужской, но полон решимости.

— Ничего я не воровала, — раздраженно заявила я и обнаружила, что продолжаю сжимать кристалл.

Поспешно запихала его назад в ячейку.

— Да, конечно! Скажи, что не за «гребешок» ты приходить в мое убежище!

— Какой «гребешок»?

— Кварц! Горный хрусталь! Не оправдываться! Я давно следить за тобой.

Внутри меня все вспыхнуло от возмущения.

— Не крала я горный хрусталь! А сюда забралась потому, что хотела где-нибудь переночевать.

Я повернулась и обнаружила перед собой... мальчишку! Настоящего мальчишку лет одиннадцати, не лилипута из деревни вишнаитов. В футболке с оторванным рукавом, в джинсовых шортах, требующих стирки, и кедах на босу ногу. Лицом очень даже европеец. Только в данный момент это лицо выглядело крайне враждебным.

— Где мой хрусталь? Говорить! Два «гребешка» и одно яйцо «голубь»!

— Не брала я твой хрусталь, чего привязался? Я только утром пришла в долину.