Виталий Забирко - Мародер

Надев халат, я вышел в гостиную и увидел на столе сиротливо стоящий стакан с водкой. Обломки джампа со стола исчезли — Воронцов позаботился, уничтожая улики несанкционированного содействия пиллинджеру. Я взял стакан, понюхал, но пить не стал. За сутки водка выдохлась и практически не пахла. Честно говоря, пить не хотелось. И есть не хотелось, хотя со вчерашнего дня во рту росинки не было. Там, бывало, по трое суток не ел, но здесь с какой стати голодать?

На кухне я заглянул в холодильник, равнодушным взглядом прошелся по полкам с пакетами деликатесов. В общем-то ради этого изобилия я и находился здесь, но сегодня меня ничто не радовало. Не только пищей насущной жив человек… И все же из психологического ступора нужно выходить.

«Пока не выпью, кусок в горло не полезет», — понял я. Водки по-прежнему категорически не хотелось, а пива в доме не было. Тогда я захлопнул холодильник и позвонил в «Стол заказов».

— Пиво есть? — не поздоровавшись, спросил я.

— Восемьдесят шесть сортов, — с готовностью ответил приятный женский голос- Вам какое?

Ни тени неудовольствия, что я не поздоровался, в голосе оператора не было.

— «Баварское», фирмы «Сармат».

— Минутку, проверю наличие… — попросила оператор. — Есть. Вам сколько?

— Ящик. А вобла есть?

Оператор замялась.

— К сожалению…

— Вот так всегда, — пробурчал я, — все только иностранное, а отечественного днем с огнем не сыщешь.

— Почему, — корректно не согласилась оператор, — пиво отечественное, только название немецкое.

— Тоже мне, новость сообщили… — буркнул я. — Потому и заказываю… Что тогда можете предложить к пиву? Раки есть?

В этот раз оператор ушла от прямого отрицательного ответа.

— Есть креветки, омары, лангусты, — сообщила она. — Широкий выбор копченой рыбы, сухарики, орешки, чипсы…

— А раки? — с нажимом повторил я.

— Понимаете…

— Понимаю! — раздраженно оборвал я. — Лангусты мороженые?

— Шейки лангустов в готовом виде, — поправила оператор. — Можно разогреть, но гурманы предпочитают употреблять охлажденными.

Я фыркнул. Что-то не слышал, чтобы пиво причислялик гурманским напиткам.

— Давайте десяток.

— Хорошо. Что-то еще?

Хотел брякнуть: «Ползучую ржавую плесень», но вовремя спохватился. Оператор не поймет шутки и может бросить трубку. А мне уже захотелось есть. И пивотоже захотелось.

— Все.

Оператор сообщила сумму, я согласился и продиктовал адрес.

— Через двадцать минут будет доставлено, — пообещала она и отключилась.

Звонок в дверь прозвучал через пять минут, и я, порадовавшись оперативности службы доставки, поспешил в прихожую.

На лестничной площадке стоял невзрачный пожилой постант и конфузливо флюоресцировал флуктуационным следом.

— Добрый день, Егор Николаевич, — расплылся он в заискивающей улыбке.

— Аристарх Мефодиевич… — растерялся я. — Здравствуйте…

Фининспектор всегда приходил через день после моего возвращения из акций, но из-за вчерашней передряги я о визите забыл.

— Никак не ждали-с? — удивился он. — Я завсегда строго по графику. Вы же меня знаете…

Я его знал, и знал очень хорошо, поэтому, когда постант, близоруко прищурившись, пошел на меня, безропотно отступил в прихожую, освобождая дорогу. И с виду, и манерами фининспектор службы стабилизации Аристарх Мефодиевич Мизгирев производил впечатление угодливого клерка самой низкой квалификации. Однако первое впечатление было обманчивым: свое дело он знал туго, и было лучше переплатить налоги, чем недоплатить копейку. Три шкуры, шаркая ножкой, подобострастно улыбаясь, угодливо кланяясь, сдерет.

Мизгирев просеменил в гостиную, уселся за стол, извлек из потрепанного портфеля чернильный прибор, водрузил на столешницу, рядом положил громадный гроссбух. Затем напялил на нос пенсне, натянул нарукавники и раскрыл гроссбух.

— Нуте-с, футе-с, кто вы у нас будете?

Он стрельнул в меня глазками поверх пенсне.

— Аристарх Мефодиевич. помилуйте, на дворе двадцать первый век!

— Да? — несказанно удивился он и недоуменно перевел взгляд на окно. — А я, знаете ли, привык в девятнадцатом столетии… Склероз, батенька, не в радость.

Своим склерозом он меня давно достал. Лучше бы платежные счета путал, чем времена.

Мизгирев сорвал нарукавники, пенсне, побросал их вместе с гроссбухом и чернильным прибором в портфель и вынул ноутбук.

— Значит, говорите, Егор Николаевич Никишин?

Он застучал по клавишам.