Александр Фролов - Гребень Дракона

Я беседовал с Розой, а сам внимательно разглядывал в объемном дисплее структурную схему самой умной Сети планеты. На схеме были изображены конфигуральные диаграммы её составных элементов, на которых в разных плоскостях размещались комплекты виртуазных силовых полей, окрашенные для наглядности в разные цвета. Мое внимание привлек один занятный узел блока релаксации. Вокруг двух горизонтальных осей, размещенных по Декарту, крутились пачки виртуальных полей: одна – синяя, точечно-статического контурного типа, вторая – желтая, объемно-волнового сегментного вида; а вокруг вертикальной оси в поочередно-встречном порядке вертелась волчком стопка многомерных фазоинвертно-кольцевых полей, образующих облако, которое обволакивало первые две пачки разночастотного вида. Многочисленные наборы циклично смещались и меняли углы между осями вращения.

Роза перехватила мой пытливый взгляд:

– Здесь показан принцип действия полей через частотную развертку. Фактически частота колебаний и скорость вращения полей в жизни гораздо выше. – Она установила делитель на единицу, и в объеме экрана стало пусто. – Они вращаются так быстро, что их не видно, – пояснила она и вернула указатель на прежнее место – на десять в двадцать четвертой степени. Поля вновь появились.

«Мать честнáя! – поразился я в уме. – Триллион триллионов герц!»

– То, что ты так сосредоточенно рассматриваешь, является узлом «Радости», – подсказала Ласка.

– О! Это интересно; с этого места – поподробнее, если можно.

– Почему ж нельзя. «Разум» Илоны, а значит, и наше общество в целом, оценивает каждого человека по его деловым свойствам. «Разум» поощряет стремление к труду, добросовестность, высокие показатели в работе. В качестве компенсации – для восполнения затраченных физических и душевных сил – он посылает в мозг людям виртуазный гормон радости. Особого поощрения заслуживают Илонцы, добившиеся значимых успехов в труде, предложившие ценные идеи или изобретения; премируются и обладатели достижений в науке и искусстве, а также – кавалеры правительственных наград. Там гормона радости гораздо больше, но его количество тоже варьируется в зависимости от статуса награды, – поведала Роза.

– Не похожи ли все эти процедуры с «радостными» инъекциями на то, что «Разум» держит вас на игле, чтоб вы не разбежались кто куда? – сыронизировал я.

– Ник! Это совсем не то, о чём ты думаешь, – выпалила она. – Труд должен приносить радость.

– Ну, это избитая истина, – хмыкнул я. – Нам об этом с раннего детства твердили.

Наставница в упор посмотрела на меня:

– Вот скажи: ты – за что работал на своём Севере? А?!

– За зарплату, разумеется, – ответил я сходу.

– А если б я давала тебе, допустим, в триста раз больше той зарплаты, ничего не требуя взамен, стал бы ты на карьере морозить руки, скручивая провода поврежденной ЛЭП? Продолжал бы ты трудиться в Заполярье, или нет? И стал бы ты работать – вообще? – допытывалась она.

– Ну, до развала Союза за тунеядство могли бы и посадить, а с начала девяностых – с такими деньгами, какие ты предлагаешь – я бы там не работал. В те времена на Севере голодно стало, а морозище каким был, таким и остался. Уехал бы в теплые края и в ус себе не дул.

– Вот! Когда человек достигает заоблачного материального благополучия, то рано или поздно он спросит себя: «А сто́ит ли трудиться, если в этом нет смысла?» И большинство обычных людей от изобилия и излишеств впадают в лень, ведут праздный образ жизни, опускаются и морально деградируют. Потому что нет стимула! – Последнее слово Ласка произнесла по слогам. – Ник, ты даже смутно не догадываешься о моих возможностях и даже на сотую долю процента не представляешь себе, какими фантастическими богатствами я располагаю. Мне, в принципе, ничего уже не нужно. Как и чем тогда стимулировать мой труд в условиях чудовищного изобилия? Что может заинтересовать меня так, чтобы я шла на работу, как на праздник? Так вот. Наша заработная плата – это не игла, как ты выразился, а радость, которую мы получаем от «Разума» за доблестный труд. И чем больше мною сделано, тем она слаще. Ты понял, Ник? Весь наш народ получает радость от труда!

– Выходит, наше шутливое выражение – на работу, как на праздник – ваше общество реально воплотило в жизнь, – подытожил я. – Только ты сказала «слаще» – это как? Объясни, пожалуйста; прошу тебя.

– Ой, Ник. Эти ощущения трудно передать словами, но всё же попробую, раз ты просишь… Ник, это так изумительно! Испытываешь такое сладостное блаженство, такое восхитительное чувство всепоглощающего экстаза! Это улёт! Как бы тебе объяснить? Сперва ощущаешь прилив тепла. Оно, как тягучий мёд, растекается внутри, томя и обостряя предвкушение. Но это ещё не начало, это – прелюдия. А жажда разрастается, страсть накаляется до свечения. И вот он, желанный миг! И начинает творится во мне диво дивное: то робко заиграет, потом заплещется, забурлит, то немножко отпустит, словно дразня; то налетит ветерком, и закружит, и понесет куда-то ввысь. А душа сияет и ликует в усладе. И вдруг – вспышка салюта! Это энергия! Яркая, сладострастная! Всякий раз она налетает внезапно и неистово, как ураган. Мощным вибрирующим потоком она врывается в душу, распирая и переполняя её, вызывая бурю неописуемого восторга и взрыв умопомрачительного счастья! И хочется петь, и смеяться, и кричать, и плакать под звуки чарующей музыки, звучащей в глубине души, – Ласка описывала свои ощущения от приёма своеобразной зарплаты, припоминая все их оттенки и переливы, а у самой глаза подернулись поволокой и стали бархатными и бездонными. – Я обычно по вечерам заказываю радость за проделанную дневную работу: люблю покайфовать перед сном, – поделилась она напоследок.