Профессор глотнул и вскочил на ноги, икая. Казалось, в желудке потрескивают электрические разряды.
— Помогло, да? — захохотав, Томмс хлопнул профессора по плечу. Ничего, сейчас полегчает. А совсем хорошо станет, когда пройдешь километров сто пешочком — именно столько отделяет нас от Базы.
— А как насчет дождя? — спросил Станков, растирая живот. — Без вездехода у нас нет никаких шансов справиться с этим… — Он не закончил: навалились воспоминания о пережитом кошмаре. Остальные даже не заметили, что с ним происходит.
— У нас есть сетки и крючья. Если потребуется, прикрепимся к скалам. Главное — чтобы ты был спутан на совесть.
Калина поднял с земли контейнер с ремнями — импровизированный рюкзак.
— Это для тебя, — буркнул он, бесцеремонно надев контейнер на плечи Станкову.
— Ну и как тебе все это нравится? — спросил Томмс, когда они двинулись к скалам.
Экзобиолог прижимал ладонь к животу. Рюкзак давил на плечи, перехватывал дыхание. Профессор огляделся, посмотрел на унылый горный пейзаж, на низкую пелену желто-фиолетовых облаков, наконец — на Томмса с лазером под мышкой и тюком на спине. Кивнул, спросил:
— Данте Алигьери — тебе что-нибудь говорит?
Томмс плюнул на ближайший камень, и тот выстрелил голубой искоркой.
— Это семечки по сравнению с тем, что нам может еще попасться на дороге… Окажись здесь этот тип, ручаюсь, он свой ад назвал бы раем… и вообще я сомневаюсь, что он написал бы хоть строчку. — Сержант вновь сплюнул. — Здесь, браток, никуда не годится вся наша техника. Только человек может тут что-то сделать, открыть, исследовать. Любая машина, робот или андроид метров через сто погибнет, как муха в паутине. Вот что хуже всего! То, что делает с нами дождь, больше всего напоминает электрошок… Тебе не приходилось видеть бедолаг, которые тут задержались чуточку дольше, чем следует? Запеленутых в смирительную рубашку? Если нет, тем лучше… по крайней мере, не представляешь, как будешь выглядеть после проведенного здесь года…
— А что, кто-то здесь был целый год? — Станков поддернул тяжелую ношу.
— Тебе этого не говорили, — сержант понизил голос. — Было несколько, и все свихнулись.
— Да? Прямо-таки ни с того ни с сего? — Профессор был исполнен скептицизма и неверия. — На Земле говорят совсем другое…
— Увидели упырей! Увидели духов! Увидели нечто, что превращает душу и рассудок в клубок Страха!
— Ну, вера в существование души — чистой воды заблуждение.
— Я бы поостерегся заявлять это так уверенно, — хохотнул Томмс. Со значением хлопнул Станкова по плечу. — Совсем недавно ты не верил, что можно залечить перелом…
— Хочешь сказать, что здесь возможно все, даже упыри? — Профессор с насмешливой улыбкой оглянулся через плечо и вдруг неожиданным рывком обогнал Адамса и запыхавшегося Калину, с трудом взбиравшегося по откосу.
— Горный козел прямо-таки, — хмыкнул Адамс, горбясь под грузом.
— Смотрите! — вскрикнул Станков, указывая в сторону брошенного ими вездехода.
Двое мужчин обернулись без особого любопытства и двинулись дальше. А позади, в белой мгле болотных испарений, два темных предмета приплясывали вокруг вездехода и полосовали его струями огня на куски.
— Что это, во имя Матери-Земли? — схватил Станков за плечо проходящего мимо сержанта.
— Кто знает? — Томмс поскользнулся на влажном мху и выругался.
— Но они уничтожают вездеход?! — Профессор подхватил сержанта и пошел впереди, спускаясь по склону. Обернулся. — А вдруг они атакуют нас? — неуверенно спросил он.
— Не было случая, чтобы Плазмяки бросались на людей.
Томмс не оглядывался подобно Станкову, но его тяжелый лазер внезапно оказался в боевой готовности, предохранители отведены; и воображение профессора связало эту картину с чем-то неясным и грозным, все это время оплетавшим людей невидимой сетью.
Когда они взобрались на седловину и, тяжело дыша, опустились на липкую, влажную траву, Калина показал на темно-коричневую громаду голой скалы и клубок змеедревов перед ней.
— Там начинаются пещеры. Если профессор Берт не ошибся — здесь единственное место по эту сторону Драконьих гор, где можно встретить упыря.
Станков припомнил короткий разговор со своим предшественником и вздрогнул. Вспомнил изолятор, кровать и человека с белыми, как снег, волосами — молодого ученого, связанного, как рулет, бормотавшего что-то бессвязное о мести за осквернение могил. Придя в больницу, Станков попросил его о помощи. Берт, вначале спокойный и совершенно нормальный на вид, связно отвечал на вопросы — но, едва услышал о некрополисе, превратился в рычащий вулкан гнева и покаяния. Три санитара с трудом удержали его, не дали выпрыгнуть с тридцатого этажа.
Читать дальше