Йоханн Лёвен - Сандулеак 69-202

–– Да, – подтвердил Бориос. – Но камуфляж спутником продержится недолго, – предсказал он. – Мутанты быстро раскусят несоответствие силы взрыва и опустошения конденсаторов всего континента и сначала нас покарают, а только потом спросят, что мы натворили.

–– Они и спрашивать не будут, – возразил Дариос. – Но это неважно, они сейчас сосредоточены на дани, наши проблемы их заинтересуют только после того, как они её получат. А к этому времени мы сбежим.

–– Хорошо! – отозвался техник облегчённо.

–– А Кориос сделает что надо? – осведомился Ориос.

–– Да. Как и прошлый судья, он тоже хочет власти и привилегий. К тому же моя лесть совсем неплохо удалась, у него от собственного величия закружилась голова. Завтра он будет готов на всё.

–– Значит твой план отлично функционирует, председатель, – сказал Ориос. – Так что, начнём? Спутник занимает позицию.

–– Я переключаюсь на автономный конденсатор Общества, – доложил Бориос деловым тоном секунду спустя. – Готово.

Дариос перевёл дух и положил руку на золотой ключ.

–– Я готов.

Наступила тишина. Время ползло тягуче медленно.

–– Спутник занял позицию, – раздался внезапно в эфире чуть дрожащий голос Бориоса. – Я выравниваю его… направляю… готово! Готово!

–– Цель… зафиксирована! – доложил Ориос. – Он лёг спать.

Дариос повернул ключ на ноль и древний механизм взвёл кнопку.

–– Я запускаю цикл трансфера! – возбуждённо откликнулся Дариос и внезапно начал почему-то начал отрывисто дышать. – Будем надеятсья, что через семнадцать секунд планета всё ещё будет существовать. И её население тоже, – прошептал он. – Плюс один человек.

Он почему-то закрыл глаза перед тем, как нажал на кнопку. Где-то что-то громко щёлкнуло. И всё погрузилось в бездонный мрак.

–– Червоточина простанства… создалась! – завопил Бориос. – Поехали!

*****

Четыре тысячи лет назад колонисты на Луне по ночам любовались родной планетой, её ярко освещённые материки сверкали в темноте космоса как алмазы. Но лунной колонии уже давно не было, и никто не смотрел на семнадцать жалких огоньков, слабо мигавших в равнодушную беспредельную пустоту вселенной. Орбитальная станция мутантов находилась на освещённой солнцем стороне планеты. Поэтому никто не увидел, как свет шестнадцати городов внезапно потух, как если бы никогда не горел. И ни одно существо, и никакой инструмент не были в состоянии увидеть, как свет некоторых звёзд на бесконечно короткое мгновение искривился, когда нечто компактное и абсолютно чужеродное со скоростью, в миллионы раз превышающую световую, пронеслось через солнечную систему и упало на третью планету. Древний спутник, летевший над ней, выдал три последних коротких импульса из своих ионовых двигателей и начал падать туда же, куда прилетел компактный пучок неизмеримо быстрой материи. Но этого тоже никто не увидел.

Арес очнулся. Что-то с ним было не так. Ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что произошло. Он просто не хотел открывать глаза – из-за чудовищной головной боли. Вообще-то восприятие боли у него было почти атрофировано, но сейчас его голова буквально раскалывалась. Он надавил пальцами на виски. Боль не проходила, а всё более мутила его сознание. Через несколько секунд ему стало плохо. Он решил, что должен открыть глаза. Арес сделал это. И сразу же напрягся.

Узкая кровать исчезла, расшатанный стул и старый комод тоже. И находился Арес не в комнатке дешёвого китайского отеля, а в каком-то совсем другом месте. Он лежал на полу – не горячем и не холодном, не мягком и не жёстком. Вокруг него всё было однородно серым. От резкой боли его мозг не мог сориентироваться в пространстве, потому что Арес не видел ни углов, ни дверей или окон, косвенное освещение комнаты нигде не преломлялось. У него перед глазами всё закружилось. Он зажмурил их. Головокружение начало успокаиваться, но усилилась тошнота. Арес глубоко и медленно перевёл дух и открыл глаза. Теперь он почувствовал слабый запах стерильной пустоты.

Чтобы отвлечься от боли, он сфокусировал взгляд на своей одежде. И озадаченно установил, что на нём были только солдатские ботинки, штаны и футболка, а разгрузочного жилета не было. При этом Арес был уверен, что снял только дождевик. Мысль, что теперь он пропал, была острее боли.

Чувство опасности рассеяло туман в голове. Аресу надо было что-нибудь предпринять. Вдруг он углом правого глаза заметил лёгкое движение. Он молниеносно повернул голову. В отупляющей серости над ним медленно протянулась слева направо тонкая линия. Удлинившись до полутора метров, она повернула под прямым углом вниз, достигла метра и повернула налево, а потом вверх, обозначив чёткий четырёхугольник.