Гарри Гаррисон - Чувство долга. Чума из космоса

Его не услышали. Ниджордский флот не знает, что кобальтовые бомбы найдены. Бомбардировка начнется, как и было запланировано. Сейчас отворяются дверцы бомбовых отсеков: водородные бомбы повисли над планетой, удерживаемые только соединительными скобами Через несколько минут будет дан сигнал, скобы разъединятся, бомбы упадут…

— Убийцы! — закричал Брайан в микрофон. — Вы не хотели слушать меня, не хотели никакой альтернативы полному уничтожению. Вы уничтожаете Дис, когда в этом нет необходимости! Было множество путей предотвратить это. Вы не использовали ни одного из них, а теперь уже слишком поздно. Вы уничтожите Дис, а это, в свою очередь, уничтожит Ниджорд. Это говорил Айджел, и теперь я ему верю. Проклятые неудачники в Галактике, полной неудачников!

Он поднял над головой передатчик и обрушил его на пол. Потом побежал к Ульву, стараясь изгнать из головы мысль о своем поражении. Людям на поверхности Диса осталось жить меньше двух минут.

— Меня не услышали, — сказал Брайан Ульву. — Радио под землей не работает.

— Значит бомбы упадут? — спросил его Ульв, глядя в лицо Брайану в тусклом свете каверны.

— Если не случится что-нибудь, о чем мы не знаем, то бомбы упадут.

После этого они ничего не говорили, просто сидели. Техники в пещере тоже прекратили работу. Они перекликались друг с другом и пытались поговорить с магтами. Бесчувственные, захваченные паразитами мозги магтов не видели причины для прекращения работы. Магты побоями пытались заставить техников взяться за работу. Несмотря на удары, те не повиновались, они лишь глядели с ужасом на стрелки ручных часов, неумолимо приближавшихся к двенадцати. Даже сами магты смутно ощутили значение происходящего. Они тоже остановились и ждали.

Часовая стрелка часов Брайана коснулась двенадцати, затем минутная. Секундная стрелка сокращала расстояние, через десять секунд все стрелки соединились. Затем секундная двинулась дальше.

Чувство облегчения, испытанное Брайаном, мгновенно исчезло из сознания, что он находится глубоко под землей. Звуки и сейсмические колебания распространяются медленно, а пламени атомного взрыва отсюда не видно. Если бомбы упали в двенадцать, то здесь об этом еще не известно,

Отдаленный грохот заполнил помещение. Через мгновение земля под их ногами дрогнула, свет в пещере замигал. С потолка посыпались обломки породы.

Ульв повернулся к нему, но Брайан отвел взгляд. Он не мог смотреть в обвиняющие глаза дисанца.

Один из техников с криком побежал. Магт сбил его с ног и продолжал молча бить. Видя это, двое других дрожащими руками продолжали работу. Даже если вся жизнь на планете уничтожена, для магтов это не имелс значения. Они будут продолжать выполнять задуманное, без эмоций, без воображения, которые могли бы им помешать.

Принявшись за работу, техники перешли от оцепенения к ярости. Правда и неправда были забыты. Они умрут — невидимая смерть от радиации уже проникла в пещеру, — но и отомстить они сумеют. Они быстро завершили работу с рвением и точностью, которых им не хватало раньше.

— Что делают эти чужеземцы? — спросил Ульв.

Брайан опомнился от своей летаргии и поглядел в каверну. Там люди при помощи ручной тележки перевозили одну из боеголовок к джамп-установке.

— Они хотят бомбить Ниджорд, как Ниджорд бомбил Дис. Эта машина особым образом сумеет забросить бомбу на другую планету.

— Ты хочешь остановить их? — спросил его Ульв. В руках он держал свою смертоносную трубку, лицо его ничего не выражало.

Брайан чуть не улыбнулся ироничности ситуации. Несмотря на все его действия, Ниджорд все-таки сбросил бомбы. И этим действием уничтожил и собственную планету. Брайан мог бы теперь остановить ответную бомбардировку. Но должен ли он делать это? Должен ли спасать жизнь своих убийц? Или он должен подчиниться древней кровавой клятве: око за око, зуб за зуб. Ему не нужно буквально ничего делать. Подготовка будет завершена, а его смерть и смерть дисанцев будет отмщена.

Для чего Ульв приготовил свое духовое ружье? Чтобы убить Брайана, если он попытается предотвратить бомбардировку? Или он ошибается в намерении дисанца?

— А ты хочешь остановить их? — спросил он.

Как велико может быть у человека чувство долга! Пещерный человек испытал его впервые по отношению к товарищу, затем к семье. Оно росло, пока люди боролись и умирали за абстрактные идеи городов и наций. Затем за всю планету. Неужели пришло время осознать, что долг важнее и включает в себя все человечество? И больше того — жизнь во всех ее видах?