Лиланд Модезитт - Подобно войне за веру

Пусть Тристин и не любил ревяк, но указание «пленных не брать» его покоробило. Хотя что еще остается ПерКону? Любой ревяка может оказаться ловушкой для олухов и разнести станцию. Почему они так поступают? Он вернулся в командирское кресло. Вызвал бюллетень данных Исследовательской Команды и пробежался по нему, подметив, что ребята из ИССКОМа просто изложили его сообщения более научным языком.

– Рила, как там щелкуны?

– Парят примерно на восьмидесяти процентах, сэр.

– А вертун?

– Висит себе. Пока не упал. Новости есть?

– Не о западных станциях. ПерКон отдал приказ «пленных не брать» из-за органических ловушек.

– Ублюдки. Как могут ревяки такое с собой делать?

– Не знаю. Полагаю, это как-то связано с их верой. – Десолл помедлил. – Я дам вам знать, если обстановка изменится.

– Спасибо, сэр.

Тристин вернулся к проверке Периметра, пустошей, притока энергии и между делом вызывал на четвероэкранье все, что накопилось в банках данных касательно ревяк. Зря время потратил, разве что освежил память. Ревяки, то есть, Ревенанты Пророка, это мессианская, ксенофобская евангелическая культура, представители которой, едва ли не все как один, верят, что их долг – требовать Вселенную для сынов и дочерей Пророка во имя Божие.

Тристин хмыкнул. А есть ли Бог? Если есть, откуда человеку дано знать его намерения? И как может быть благим такое божество, если он, она или оно позволяет своим последователям уничтожать любое племя или культуру, противящуюся экспансии ревяк? Если Бога нет, их вера лишь повод для разрушения и экспансии. Конечно подобное обоснование, выглядит слишком по-человечески. Он фыркнул.

«Дзинь». Не прерывая просмотра сведений, он вызвал послание.

«Всем станциям ПерКона. На участке обозрения КонОба три параглайдера на входном рубеже. Передаем координаты вероятной посадки. Полная тревога по станциям Периметра. КонОб два, КонОб два…»

Тристин ввел координаты в свою систему, затем произвел проверку. Похоже, ревяки нацелились на западные станции. Как раз то, что им нужно, учитывая, что двадцать процентов станций на западе либо уничтожены, либо дышат на ладан.

Весь следующий стандартный час он наблюдал, переключаясь с наземных камер на виды со спутника, охватывающего восточный рубеж.

Он выпил еще Подкрепунчика, заметив, что аммиачный дух усилился. Или это ослабевает действие воскурений Джерфель? Ему удалось не тронуть ее сыр, и теперь рот его наполнился слюной.

Он вернулся к экранам. Вновь наблюдал, сканировал, пока по внутренней системе не разнеслось: «Дзинь!»

– Всем станциям Восточного Рубежа. Визуальное наблюдение КонОба обнаружило, что три параглайдера садятся позади западного рубежа. КонОб два, отмена боевой готовности. КонОб два, отмена боевой готовности.

Тристин встал и потянулся, затем прошел на камбуз и начал рыться в холодильничке. Он кое-что заслужил, пусть это только синтетический сыр с водорослевыми крекерами.

Все помещения провоняли не только аммиаком, но и прелыми сорняками, и эта вонь начисто уничтожила последние напоминания о воскурении ладана Джерфель. Когда Тристин вступил в командный центр, он едва удержался, чтобы не зажать нос. Незримая песчаная пыль была столь мелка, что проникала повсюду, ее останавливали лишь очень плотно запечатанные двери, а переборки станции были отнюдь не герметичными.

– Я отбываю полуденным челноком, – заявил Ворен. – И не беда, что придется спать сидя. Нужно убраться куда-то подальше от этой вонищи. – И он потер свой нос, заметно покрасневший.

– Удачи, – Тристин кашлянул, затем чихнул.

– Тебе имеет смысл отправиться в Клисин нынче вечером и вернуться в 04-40. Не то глаз не сомкнешь.

– Вполне возможно, вполне возможно, – Тристин сморщил нос, пытаясь больше не чихать.

– Джерфель нынче вечером не явится. Вместо нее заступает на дежурство Хирачи. Но он не объявится до прибытия последнего челнока. Он всегда так. – Глаза Ворена на миг остекленели, он отключался от сети, снимаясь с дежурства. – Джастин тоже летит со мной. Думаю, вы вдвоем какое-то время справитесь?

– Надо постараться.

– Ну, смотрите.

– Готово, – Тристин установил связь с системой и отметился, что заступает. Ворен двинулся к лестнице, но на ходу обернулся.

– Это сыр Джерфель?

Тристин кивнул.

– Она сказала, я могу его доесть. А я не смог. Слишком большая роскошь. Можешь умять, что осталось. По ее словам, им не стыдно поделиться.