Василий Ванюшин - Вторая жизнь

Офицеры говорили о женщинах, об Юв Мэй, о каком-то Брауне, о новых назначениях и о деньгах. Но лишь только Даниил Романович заговорил с официантом, стараясь как можно чище произносить слова чужого языка, офицеры насторожились, опра,вили мундиры, подтянулись и притихли, словно одеревенели. Теперь их можно было фотографировать для журнала - вполне надежные войны, готовые, не рассуждая, выполнить любой приказ, стрелять и нажимать на рычаг, освобождая бомбодержатель.

Они начали рассчитываться. Платить должен был крепыш-капитан, но у него не хватило денег. Его вы ручил полковник, коротко сказав при этом:

- Опять долг...

Спустя полчаса Даниил Романович вышел на набережную. Над рекой плыл тягучий гул. Похоже было на удары колокола, из-за отдаленности сливающиеся в монотонное гудение. Или удалялся поезд, промчавшийся по воздушной дороге. Неподалеку стояла группа людей, они молча смотрели на реку, чего-то ждали. Подходили еще люди, спрашивали, в чем дело. Им отвечали:

- Аббат Рабелиус будет говорить,.

- Проповедь о жизни и смерти.

Высоко на столбе потрескивал черный репродуктор. Было интересно послушать проповедь аббата. В потрескивание репродуктора влилось тихое шипение, затем кто-то кашлянул и начал говорить:

- Паки Голгофа и крест! Паки гроб и плащаница!

Даниил Романович вздрогнул от неожиданности. Громады освещенных домов, решетчатая железная дорога, вознесенная над ними, мельканье неоновых реклам, бесшумные, скользкие в лаковом блеске автомашины, повизгивание джаза, широкие витрины магазинов с манекенами, нейлоном и тэтороном, и вместе с тем - ученый и католик Доминак, голос радио: "Паки Голгофа и крест"... Что это - смещение эпох? Жизнь должна идти только вперед. Но религия такова же, как и много веков назад, лишь на ней, словно на манекене, делают примерку нового платья, взамен старого, обветшалого и вышедшего из моды. Получился странно дикий перекос времени. Радио - достижение цивилизации - говорило библейским языком.

- Есть еще фарисеи и есть еще иуды, лобызающие устами и предающие руками. Есть еще пилаты и ироды, ругающиеся истине и омывающие руки в крови праведников. Мы видим их в сонме грешников - нужно ли оглашать всех по имени?

Рабелиус, конечно, не назвал имен. Даниил Романович догадался, в кого метил аббат. Но и газеты "Новая Атлантида" и "Патриот" безымянно были преданы анафеме.

- Нашлись, однако, такие, что возомнили себя магдалинами. Они-де, принесли первые вести о воскресении.

Ах, вот почему "Апостол" умолчал об Эрике и Гуго! Это не божье дело. Воскрешение их - дело дьявола.

- Ничего истинно великого не свершалось на земле и не свершится без веры в него, жизнедавца, - вещал аббат. - Что такое жизнь человеческая? Это драгоценный дар небесного отца. Его всеблагая воля была - воззвать нас из ничтожества и дать почувствовать это биение жизни, всю красоту ее, все благо бытия. И возрадуется сердце ваше, сказал он, и радости вашей никто не отнимет у вас. Кого же благодарить нам, как не его, жизнедавца! Мы видим природу, мы дышим ею. Она, точно одушевленное существо, перед нами то замирает, то оживает и дробится на бесконечное множество явлений и предметов, приводящих нас в восторг перед величием творца... Мы наслаждаемся ею до последнего часа, пока не придет смерть.

Но что такое смерть? В глазах христианина смерть есть только изменение жизни, ступень от хорошего к лучшему, от менее совершенного к более совершенному, от временного к вечному.

"Да он диалектик!" - усмехнулся Галактионов.

- "Бог дал, бог взял" - говорят в народе о жизни и смерти, но это не совсем так. Со смертью бог дает еще больше. Теперь мы видим бога и его любовь к нам, по словам апостола, как бы сквозь.тусклое стекло, гадательно, тогда же увидим лицом к лицу. Кто согласится отвратить чело от бога, сойти ступенью ниже, вернуться в первоначальное состояние, какое было при жизни? Никто. Да это и невозможно, ибо все...

Проповедь оборвалась. Репродуктор начал потрескивать.

- Пленка лопнула! - услышал Галактионов молодой насмешливый голос.

Среди слушателей - а это были все пожилые люди - оказался солдат. Ворот его форменной рубашки был расстегнут, пилотка сдвинута на лоб; сильно выступал затылок, отчего шея казалась очень тонкой.

Солдат был прав - все слышали легкое шипение репродуктора перед началом проповеди, она передавалась в магнитофонной записи.

- Ждите, ждите, старички! - сказал солдат. - Рабелиус вам еще и не такое соврет.