Вася не слушался маму, и его поставили в угол.
«Это плохо», подумал Вася.
А потом еще подумал:
«А мама считает, что хорошо».
А потом подумал:
«Мне было хорошо, когда я вел себя плохо. А теперь мне плохо…чтобы другим стало хорошо?»…
Это – начало сказки, которую сочинил папа и рассказывал мне, четырехлетнему малышу. Уже тогда я знал, что правда бывает многогранной и многослойной.
Любой, кто разбирается в книгах или кино, скажет, что трагедия – это драма, в которой кто-то умирает. Да, но есть кое-что еще. Трагедия – когда в споре, где кто-то умер, обе стороны были правы. В этом трагедия.
Мне было плохо. Легко быть правым, если от этого не умирают люди.
Мы ехали с Томой на разных лошадях, притороченные к спинам наездников, и словно вели безмолвную беседу.
«Гордей умер из-за меня, из-за моих выкрутасов».
«Не говори так. А Малик и Шурик? Они живы только благодаря тебе».
Я все понимал. Но душа болела.
Непривычная еда, оцарапанные нервы и непрерывная череда событий со смертью человека, который мне доверился, наложились друг на друга и дали неприятный эффект. Я думал перетерпеть, но корчи и возня не остались незамеченными. Зад царевны поочередно совершил несколько продольных и поперечных движений, и она подозрительно оглянулась.
– Мне… на минутку, – простонал я. – Надо.
– Надо, так надо, – не стала спорить царевна. – Перекур!
Маленький отряд остановился.
– Вы курите?! – И здесь достала эта вредная ненавистная привычка. В первом классе мне выдохнул в лицо старшеклассник. Как я не задохнулся, не представляю, но желания пробовать с тех пор даже не возникало.
– Курим? – не поняла Милослава, с неясным сомнением окидывая меня взором с ног до головы. – Не слышала. «Перекур» – команда на краткий отдых. Любой с детства знает.
Гм. Повод задуматься. Осталось понять о чем.
Приемлемое местечко нашлось за деревьями, расшнурованные шаровары поехали вниз, и я присел, закинув полы халата на колени и машинально нарвав больших мясистых листьев: опыт туризма у меня имелся, не раз доводилось пользоваться дарами природы вместо благ цивилизации. В траве ползали привычные глазу муравьи. Возможно, Малик опять сказал бы, что не наши или не муравьи. Уходя, я поймал одного и надкусил попку. Брызнуло кислым. Все как обычно.
Остальные тоже воспользовались «перекуром». Глаза Томы, возвращавшейся с другой стороны, просигналили: есть о чем посекретничать. Что ж, поиграем в шпионов. Небрежно «гуляя» по полянке, с каждым шагом мы сближались, пока до меня не донесся шепот:
– Мне даже неудобно было отлучаться. Когда ты пошел… за тобой следили, представляешь?
Мне на щеки словно кипяточком плеснули.
– Прямо… там?
– Отсюда. Милослава сначала глаз не спускала, потом успокоилась. Думала, что сбежишь? Или зачем-то руки на себя наложишь, как показывал. Или, как воображает мелкая, – Тома кивнула на подкармливавшую лошадь Зарину, одновременно косившуюся на нас, – колданешь как-нибудь. Ты же ангел, вдруг умеешь?
Она сглотнула вырвавшийся смешок.
– По коням! – поплыло над лесом.
Зарина приглашающе помахала Томе. Мне помогли взобраться за щит царевны. Деревянный изнутри, ко мне он был обращен холодным начищенным металлом. На щитах в этом мире рисовали узоры, цветы и орнаменты – как и на бляхах ремней, на пластинах лат, ножнах, шлемах, седлах и прочей ерундистике, что усердно покрывалась гербами их носителями на родной Земле. Столь наплевательское отношение к геральдике и принадлежности к определенному дому напрягало. Впрочем, я западных фильмов насмотрелся и книжек о рыцарях начитался, а о том, как заведено у моих предков, понятия не имею. Может, было именно так, и передо мной именно они?
Когда дорога снова принялась вытрясать душу из привьюченого, словно бурдюк, тела, я спросил:
– Можно три вопроса?
– Только три? – Благодушие и покой царили на лице Милославы.
– Для начала. Но очень волнующие. Куда едем, зачем и, главное, что с нами будет потом?
– Правильные вопросы.
Милослава с минуту что-то обдумывала, словно распределяла файлы по папкам «говорить» и «не говорить».
– Первое. «Куда», – вскоре начала она. – В башню Варфоломеи, цариссы Западной границы. Самой сильной цариссы региона.
– Ты ее дочь? – с большой долей уверенности предположил я.
А в уме щелкнуло: «регион» – словечко явно не из лексикона предков. И построение фраз похоже на современный мне язык, а никак не на что-то самобытно-древнее.
Читать дальше