Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

– Не молодец. – Кожаный каблук новой воительницы вбил ни в чем не повинный цветочек глубоко в землю. – Я метилась в приоткрытый бок.

Еще одним ударом она раскидала муравейник. Очень похожая на Милославу, Карина была еще младше. Лет шестнадцати-семнадцати. Облачена в обычный для здешних мест доспех. В шлеме. На поясе – короткий прямой меч. Крепкая, немного тяжеловатая по сравнению со старшей соратницей, глаза мельче и темнее, взгляд мрачнее. Или яростнее, если учесть, как она в меру сил сдерживается, пока внутри все клокочет. Карину можно было назвать красивой, но это красота танка, который только что вышел из ворот завода.

– Сколько можно было болтать? – раздраженно скривились ее полные губы. – Рука устала. Круг по лесу я минут за пять сделала, подкралась, все как на ладони. Приготовилась. Того и гляди, кто-нибудь обернется, а у меня доспехи блеснут. – Выговорившись, Карина соизволила обратить внимание на нас, «ангелов» и «черта». Впечатления мы не произвели. – А вы тут бубните и бубните, бубните и бубните…

– Я же не знала и потому тянула, сколько могла, – посмеялась Милослава. – К тому же, соседушка никак серьезного повода не давал, а склок и разбирательств я не люблю. Дорофей! Кликни Зарину, скажи, все нормально, пусть ведет Каринкину кобылу.

Спешившись, она прошла мимо нас с Томой к Шурику. Мы вытащили ножи.

Глаза Милославы ощупали раненого сверху донизу, и она пошла обратно.

– Здорово получилось. Не просто пощипали не проявивших должной вежливости соседей, а соблюли закон. Красиво!

С этими словами она взмахнула руками, треснув меня лбом об Тому. Или Тому лбом об меня. Результат один. В головах взорвались хлопушки, мозг прокрутил краткий мультик про цветные пятна в стиле калейдоскопа.

Изображения перед глазами долго сходились в одно. К тому времени, когда совмещение произошло, нас обезоружили.

– Ножик детям не игрушка, – проинформировала царевна. Томин нож она брезгливо откинула в кусты, красивый мой отдала Карине. – Держи, звезда дня. Трофей. Редкая вещь.

Поигрывающий мечом Порфирий навис над Шуриком. Вдали раздалось ржание. Из леса с радостным гиканьем выметнулись два всадника с запасной лошадью. Один был нам известен – Дорофей, второй муж царевны, а другой…

Девчушка в полном боевом облачении. Она и вопила. Даже сейчас счастливо повизгивала. Спешившись, прыгала вокруг взрослых, пыталась отобрать у Карины подаренный нож. Лет тринадцать, если не меньше. По сравнению со мной – малявка.

– Порфирий, давай, – буднично разрешила Милослава.

Мелкая отвернулась, звякнув латами. Карина, наоборот, решила посмотреть.

– Порфирий, стой, – приказал я.

Все остолбенели. Словно ослица заговорила. Или новый ай-продукт известной фирмы оказался дешевле предыдущего.

– Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником и отведу в крепость. И отдам жизнь за него не задумываясь, – довольно близко к оригиналу процитировал я. – Так?

– Алле хвала! – выдохнул Порфирий.

Его меч деревянно ухнул в ножны. Не потому, что меч деревянный, как раз наоборот. Только в кино для пущего эффекта при вынимании или убирании оружия железный скрежет стоит, будто автомобиль бульдозером раздавило.

– Но он – черт! – Милослава недовольно указала мне на Шурика.

Ей не нравилось чувствовать себя на вторых ролях. Хозяйкой была она, а тут какой-то дрыщ плюгавый законами кидается.

– Наши жизни, – я указал на себя, Тому и Шурика, – связаны. Убьете одного – убьете всех.

– Вы заколдованы?! – с восторгом выпалила мелкая воительница, которая пригнала лошадь Карине.

У нее даже рот открылся от удивления. Глаза – как диски, причем не компакт, а древние, виниловые.

– Чушь. – Милослава повернулась к Порфирию. – Ангелам, конечно, поможем, даже больше, чем думают, а этого…

– Милослава, посмотри сюда. – Меня накрыло состояние, когда терять нечего. – Считаю до трех. Раз…

Она обернулась сразу.

Я сжал зубами кожу с венами на запястье. До боли сжал. Щеки застыли в напряжении.

Всего пару секунд продолжался наш поединок глаз. Царевна поняла: рвану. Если спасут – рвану снова. А если свяжут – откушу себе язык и умру от болевого шока или кровопотери. Про язык сидело в уме, но, видимо, в глазах тоже как-то проявилось.

– Значит, вот она, причина Гордеевых сомнений. Ладно, грузимся. Зарина, возьми к себе… как тебя? Тому. Раненого привяжите к спине Дорофея. Чрезмерно болтливого ангелочка, – указующий перст уперся в мой лоб, – ко мне.