Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

– Выбор есть всегда, – отрубила царевна.

Они уперлись в виртуальную стену прямой логики, за которой только драка. Тут встрял я:

– Бывает. Например, заповедь «Не укради».

Мне думалось, царевна возмутится вторжением в беседу. Она только хмыкнула:

– Просто: не кради. Украл – преступник. Преступил – умрешь.

– А если умираешь с голода? – не отставал я. – Тогда – или укради еду, или нарушишь более серьезную заповедь – «Не убий»!

Поставить кого-то в глупое положение с помощью псевдоумного парадокса еще в школе стало моей фишкой. Из-за способности доводить учителей до истерик в классе меня обзывали страшным словом софист.

«Волга впадает в Каспийское море», – ни о чем не подозревая, буднично сообщала Антонида Петровна.

«Как же, – без разрешения подавал я голос. – При слиянии рек название дается по более широкой. Кама на «стрелке» под Казанью в два раза шире Волги. Так что же впадает в Каспийское море?»

Или:

«Земля – шар», – говорил Валерий Вениаминович, никак не предполагая подвоха.

«Неправда, – вызывал я гогот класса и ужас в учительских глазах, где рушилось мироздание. – Вот луна – да, шар, а Земля – сфероид. Приплюснутая на полюсах сфера. Разве не так? Зачем обманываете бедных деток? Мы же вам верим!»

Кличка Софист, как случается сплошь и рядом, сократилась до Софы, Софочки. Пришлось драться за восстановление гордого имени «Чапа». Меня били, ставили фингалы и разбивали губы, ломали руку и едва не оторвали ухо, но я все равно взрывался и кидался за «Софочку» даже на старших. И неизмеримо более сильных.

Даже слон не любит, когда ему в ногу вцепляется маленькая Моська, которую переломишь одним хоботом. В первый раз он смеется. Во второй раз – задумывается. В третий обходит Моську стороной или предлагает дружбу.

Здесь был другой мир. Царевна не закатила глаза, не замахала на меня руками, не посмотрела как на мокрицу, что сунулась в приличное общество в застегнутом на нижнюю пуговицу пиджаке. Она рассмеялась в ответ:

– Лучше гордо умереть с голода, чем от наказания за нарушение закона.

Я сник. Реалии привычного мира здесь не работали. У нас грехи бывают маленькими и большими. Во избежание большого допускается, пусть с извинениями и самооправданием в стиле «Что я мог поделать, если ситуация так сложилась?», совершить малый. Здесь любой грех он и есть. Даже завидно.

Заговорил Гордей:

– Я временно предпочел жизнь ангелов смерти черта. До прибытия в башню. Царисса рассудит по закону.

– Закон только тогда закон, когда живет в каждом. Ты его нарушил. Ты знаешь последствия.

Ее исполненный внутренней мощи голос зазвучал громко и страстно, на весь лес:

– Говорю! Преступивший закон сознательно поставил себя вне общества…

Я узнал: царевна декламирует «молитву воспитания».

– И да не дрогнет моя рука во исполнение закона, ибо закон справедлив, когда он выполняется – всегда и всеми, наперекор всему. Вот высшая мудрость. Да постигнет кара разрушителей, и да возрадуются созидатели. И да воздастся справедливым. Алле хвала!

– Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала! – грянул хор так, что листья полетели.

Откликнулись все, от бойников до ошалело глядевшего царевича. Бойники озирались друг на друга, не зная, как теперь поступить, но копья не опустили – царевна с принцами по-прежнему остались под прицелом.

Милослава не стала хвататься за меч, как от нее ожидали. Воздев руки к небу, она объявила во всеуслышание:

– Я обвиняю. Царевич Гордей Евпраксин нарушил закон. Он признался сам, без давления, при свидетелях. И да свершится справедливость!

Рядом с моей головой что-то пронеслось. Я даже испугаться не успел. Оказывается, пока все следили за царевной и принцами, кто-то подкрался сзади. Пронесшееся копье попало царевичу в верх вывешенного за спиной щита. Щит не пробило и не раскололо, но край щита ударил Гордея в затылок, и его на миг оглушило.

И тогда Милослава взмахнула выхваченным мечом.

Расправа была краткой.

«Чванк!»

Вспрыск.

Тишина.

Под упавшим с лошади царевичем расползлось багровое пятно. Остолбеневшие бойники опустили оружие.

– Чего встали? – прикрикнула царевна. – Тело преступника нужно доставить домой. Расскажете, что видели и слышали. Со всеми подробностями. Чтобы в башне и мысли не возникло поднять бучу.

Белобалахонщики суетливо исчезли, а Милослава обратилась к воину, вышедшему из засады:

– Молодец, не промахнулась. Силенок все же подкопи, дело надо кончать в одно действие, для второго шанса не оставят. Выигрывает, Карина, не сильный, выигрывает первый.