Сергей Михайлов - Брешь в стене, или Визит астральных братьев

И всё-таки было в его глазах что-то неприязненное, напряжённое. Реналь видел, как он постоянно, но не открыто, а исподтишка наблюдает за ним.

– Ладно, Клод, поболтали и будет, – отрезал Сэндерс. – Выкладывай, с чем приехал. При нём, – он кивнул на пустое кресло, где только что сидел Миллер, – можешь говорить всё без утайки. От него у меня секретов нет.

– Кто он?

– Я же сказал, – в голосе Сэндерса внезапно послышалось раздражение, – это мой компаньон. Надеюсь, ясно?

– Ясно, – проворчал Реналь.

Не нравился ему Сэндерс, видит Бог, не нравился, появилось в нём что-то отталкивающее, пугающее и, главное, чужое. Будто подменили его.

Подменили?!

Реналя прошиб холодный пот. Нет, не может быть. Чушь какая-то!.. Реналь тряхнул головой и сосредоточился.

– Послушай, Джил, мне нужна твоя помощь.

– Помощь? – Сэндерс пожал плечами. – Ты же знаешь, Клод, я отошёл от дел.

– Да, я слышал. Но всё же выслушай меня, Джил, может быть, моё предложение всё-таки заинтересует тебя.

– Изволь. Но мой ответ ты знаешь наперёд.

Тихо, почти бесшумно вошёл долговязый Миллер и сел в кресло у балкона. Руки его дрожали.

Что-то мешало Реналю начать свой рассказ. Но вот он справился с одолевающими его сомнениями и поведал Сэндерсу всё, что знал об исчезновении трёх мужчин – двух французов и одного итальянца. Миллер слушал, закрыв глаза, с трудом сдерживая бившую его сильную дрожь, а Сэндерс сидел неподвижно и в упор смотрел на рассказчика. Наконец рассказ подошёл к концу.

– Я был бы очень признателен тебе, Джил, – добавил в заключение Реналь, – если бы ты помог мне разобраться в этом тёмном деле. Мне нужен твой опыт, старина.

Несколько минут в кабинете царила тишина. Долго, очень долго, как показалось Реналю, Сэндерс мерил кабинет упругими шагами. Трижды наливал себе виски. Но вот он замер, широко расставив ноги.

– Клод Реналь, – заявил он официальным тоном, – я внимательно выслушал твоё предложение и вынужден ответить отказом. Вот уже пять лет, как я отказался от участия в подобных авантюрах. Довольно крови, Клод. Я хочу умереть в собственной постели. Это всё.

– Но, Джил, – вскочил Реналь, – поверь, готовится крупная афёра! Мы не можем остаться в стороне, не имеем права!

– Моё решение окончательное, – сухо отозвался Сэндерс.

Клод Реналь вдруг понял, что дальнейший разговор бессмыслен.

– Извини, Джил, что нарушил твой покой.

– Да, именно покой, – холодно перебил его Сэндерс, – покой, о котором я мечтал долгие годы. Покой, который не променяю ни на какие блага мира.

– Ну, благ у тебя предостаточно. – Реналь обвёл взглядом богатые апартаменты Сэндерса.

– Эти блага я заслужил собственным потом и кровью, – с вызовом ответил тот. – И не тебе упрекать меня, Клод Реналь.

– Да какие там упрёки, – махнул рукой комиссар. – Жаль, Джил, очень жаль, я так на тебя рассчитывал. – Он порылся в карманах, вынул визитку, набросал на ней несколько слов и оставил на столе. – Если вдруг надумаешь, найдёшь меня в этом отеле. Завтра в полдень я уезжаю. Прощай, Джил.

Реналь протянул руку, и Сэндерс нехотя ответил на рукопожатие. Вниз комиссар спускался один, Сэндерс провожать его не пошёл. Вскоре хлопнула входная дверь, и грузная, неуклюжая фигура комиссара показалась на садовой дорожке. Он шёл, понуро опустив плечи: замысел, на который Реналь возлагал столько надежд, кончился полным крахом.

– Ему всё известно! – завопил Миллер, как только силуэт Клода Реналя растворился в надвигающихся сумерках.

– Перестаньте скулить, Миллер, – раздражённо бросил Сэндерс, – и без вас тошно.

Долговязый Миллер забегал по кабинету, всплёскивая руками и хватаясь за голову.

– Он и нас расколет в два счёта, – твердил он. – Помяните моё слово, босс.

– Последний раз повторяю, – зло процедил тот сквозь зубы, – меня зовут Джилберт Сэндерс. Господин Джилберт Сэндерс. Ясно?

– Да, господин Сэндерс, – с видом побитой собаки отозвался Миллер. – Но что же нам теперь делать?

– Прежде всего, не терять головы, – жёстко произнёс Сэндерс. – Да, нам не повезло с самого начала: двоих из пятерых сумели разоблачить. Но в этом виновата в первую очередь досадная случайность. Кто же мог предположить, что дочь этого итальянца зовут не Джоанной, а Евой! И потом, этот чёртов шрам!.. Правда, шрам – это явный прокол майора Гросса, он должен был обратить внимание на столь существенную деталь физиономии Риччи. Но в остальном… Никто ж не знал, что этот дотошный дегустатор унюхает запах каких-то там духов. И ведь догадался, подлец, позвонить Реналю! Определённая доля вины лежит, конечно, и на самом Левьене – мог бы заранее сообщить Гроссу о проклятой способности своего дружка. И ещё одна случайность, по-моему, самая роковая: все эти промахи стали известны именно Клоду Реналю. Я проработал с ним не один год и могу поручиться, что более способного сыщика не найти по обе стороны Ла-Манша.