Лихобор - Проект «ХРОНО». Право выбора

Я в весеннем лесу пил березовый сок,

С ненаглядной певуньей в стогу ночевал.

Что любил – не сберег, что имел – потерял,

Был я смел и удачлив, а счастья не знал…

Прикрыв глаза, Юрий впитывал строки песни, чувствуя, как они откладываются в голове и бередят сердце, особенно последний куплет, «узнает ли Родина-мать, одного из пропащих своих сыновей…»

То как пел ее Олег, заставило Кудашева проникнуться к нему симпатией, видно у человека на сердце боль какая-то. Печаль, которую в песне лучше всего высказать. Ведь в музыке своя магия, она лечит печаль или горе, и многое может. Наконец, он отложил гитару на стол и вздохнул.

– Какая хорошая, песня. И играл ты хорошо, от души… – прошептал Юрий.

– Ну, скажешь тоже, до тебя то, мне далеко, – так же негромко ответил Олег.

– А разве дело в том, что ты, Олег, взял одну или две неверные ноты, – усмехнулся гость, – главное в том, как ты играешь и поешь, ты же душу вкладываешь, вижу. А что это была за песня?

– Не узнал? – удивился парень в тельняшке, – это же из фильма про резидента!

Кудашев, в который раз попал в затруднение. То, что, по-видимому, было очевидно и знакомо тут всем, но не для него, могло с головой выдать. Он смущенно завозился, страстно надеясь, что парень не обратит внимания на сложившуюся ситуацию.

– Да, да, как же… вспомнил… Точно из фильма, – он старался, чтобы интонация его выдала смущения, – но что случилось, Олег, мне показалось, на душе у тебя не ладно.

Собеседник не ответил. Олег поднялся, протянул руку к столу, поднял стоявшую на нем бутылку, взболтнул и со вздохом поставил обратно. Пустая.

– Да, как тебе сказать, – начал он, не повышая голоса, – я ж с кафедры, защита скоро, и все… Окончена студенческая жизнь, здравствуй товарищ военный хирург… Погоны на плечи и все… Распределят в какую-нибудь дыру, в Среднюю Азию или в тайгу. Лапы у меня мохнатой нет, папы-генерала тоже, да и откуда. Я поступал сюда из простого села, из Липецкой области. Нет, ты не подумай, я ж знаю, ты сам военный, Машка говорила, а мне всегда хотелось военным врачом стать, но вот… Марина…

– Что, Марина? – спросил обершарфюрер, вспоминая девушку, сидевшую вчера за столом рядом с Олегом.

– Да вот ночью, наконец-то, поговорил с ней серьезно… – вздохнул парень, – сказала, что в ебеня не поедет, ее тут в ординатуре готовы оставить на два года… Я понимаю, что, если уеду, а она останется, это все, конец отношениям.

Сказать Кудашеву было решительно нечего, было жалко этого молодого мужчину, так надрывавшего душу в песне, да и признаться пара они с этой Мариной были хорошая, глаз радовали.

– Жалко, – продолжал Олег, – видно не тот она человек, как я думал, не то, что вы с Машей?

– А что, мы с Машей? – смущенно спросил Юрий.

– Да, ладно… – усмехнулся будущий военврач, – вы ж всей общаге спать не давали, такое просто так не бывает, а мы тут всякого повидали. После ваших криков, Маринка, ко мне и так и сяк, но после нашего разговора, меня как отрубило. Так и отвернулся, сказал: спать хочу.

О как! Подумал Кудашев, неужели так у них голову унесло, наверное, и правда… Воспоминания о Маше, обдало волной жара, и дрожью желания.

– Да даже не в этом дело, – продолжал Олег, – достаточно было вчера посмотреть, как вы за руки держались, как смотрели друг на друга, чтобы понять – это настоящее.

Кудашеву захотелось, как-то поддержать собеседника, ободрить его, всеми обострившимися чувствами, будущий медик был ему симпатичен, но что сказать? Чужая душа – потемки! – Может все не так уж и плохо… – начал он.

– Да ладно, я ж понимал, что к этому все шло… И, честно говоря, даже смирился, но на душе все-таки погано, – не весело усмехнулся Олег и покачал головой, – посмотри в холодильнике, вроде девчонки ночью убирали туда бутылку.

Юрий кивнул, поднялся и подошел к старому массивному холодильнику, на котором сверху блестела металлическая полоска «Саратов». Потянул с трудом дверцу, на что холодильник ответил изменившимся гулом, достал полупустую запотевшую бутылку. Несмотря на приличный возраст, морозил холодильник отлично! Он протянул ее Олегу, отрицательно покачав головой на предложенное жестом приглашение составить компанию. Парень налил грамм сто и залпом, в один большой глоток, выпил, негромко крякнув. Без закуски.

– Ты тоже, брат, военный? Маша вчера днем прибежала, на уши все тут поставила, говорит друг погибшего брата в гости приехал… в отпуске, после ранения. – сменил он тему.