Антон Захаваев - Право выбора (СИ)

Началась вся эта история с того, что в один прекрасный момент практически все люди на нашей крошечной, находящейся на окраине галактики планете, поймали себя на мысли, что они сошли с ума. А какая еще реакция может быть у человека, когда он вдруг слышит в собственной голове некий голос, предлагающий — дружить? Мир в эту секунду словно бы замер.

Ах, да, еще… Голос назвался Сестренкой и принадлежал, судя по всему, довольно молодой девушке. Девушке, по ее же словам, «не отсюда».

Со стороны все это, наверное, должно было выглядеть странновато. Сидящие в небольшом амфитеатре люди собирались, на полном серьезе вслух задавать «воздуху» вопросы и мысленно получать от него ответы. Один ответ на всех, как пообещала им «она».

Зал заседаний Верховного Совета напоминал растревоженный улей, и на то была более чем веская причина, так как, кажется, это был контакт. Тот самый контакт, к которому Земляне готовились десятилетиями, однако, как выяснилось, в итоге так и оказались ни капли не готовы.

Наконец, все эти неописуемо важные люди расселись по своим местам, и в воздухе повисло напряженное молчание.

Верховный Совет собирался с духом и раздумывал, с чего, собственно, начать это великое, без преувеличения, знакомство. Ситуация была уникальная, и Совет панически боялся сделать что-то не так и, как следствие, получить в итоге что-нибудь не то. Все заседатели только и делали, что стреляли друг в дружку разной степени красноречивости взглядами.

Кем и чем бы ни была та, кто назвалась Сестренкой, вне всякого сомнения, она была запредельно могущественна и, несмотря на свою демонстративную доброжелательность, потенциально опасна. Статус «угроза неопределенной категории» никому просто так не присваивается.

— Уважаемая Сестренка! — первым набравшись смелости и стараясь максимально соблюдать все правила человеческого этикета (причем, делая это по большей части ради собственного успокоения, так как этот самый этикет давал ему иллюзию контроля над ситуацией), позволил обратиться к гостье глава Американской Федерации и, по совместительству, бессменный спикер верховного Совета. — Мы приносим вам официальные извинения за то, что позволили себе попросить вас подождать некоторое время нашего ответа. Я… — Мужчина позволил себе перевести дыхание. — Я искренне надеюсь, что вы не посчитаете это… этот наш поступок актом недоверия или агрессии…

— Не вижу в этом ничего предосудительного, — деликатно прервала она его речь. — Вы слишком долго были одни, и это совершенно нормальная реакция на… меня. В свою очередь, я тоже приношу извинения, что приняла решение познакомиться с человечеством именно таким способом, чтобы КАЖДЫЙ братик и сестричка сами решали, стоит ли им со мной дружить. Просто такой подход показался мне более… честным.

— Да она просто захватит нас! Вы что, не видите, что это все — лишь пускание пыли в глаза! — Кажется, у одного из членов Совета все-таки сдали нервы. — Она нас захватит! Надо защищаться, а не разговоры разговаривать! Вся ее дружба, — низкорослый полноватый мужчина своим лицом уже напоминал помидор, — это пропаганда среди населения… Она даже голос безобидный подстроила для этого!

Выдохшийся оратор упал на свое место и теперь чуть ли не растекся по нему.

В этот самый момент спикер Совета очень сильно пожалел, что у него сейчас под рукой нет пистолета. То, что сейчас учудил этот член Совета из третьесортного государства, заслуживало смертной казни на месте. И спикера бы все оправдали, от других членов Совета до простых обывателей. Этот… идиот только что буквально поставил крест на так толком и не начавшихся переговорах. Оскорбил это «нечто». Выставил людей, в смысле, человечество…

Спикер почувствовал, как у него взмокла спина. Мужчина даже представить боялся, что может теперь за всем этим последовать. Война? Зачистка? От «неопределенной категории угрозы» можно ожидать чего угодно, и далеко не факт, что у человечества в принципе найдется что-то, что можно будет противопоставить этому «чему-то» в случае конфликта. То же самое, скорее всего, подумали и все остальные заседатели, ибо они через одного тяжело дышали и смотрели на «провинившегося» таким взглядом, что…