Лихобор - Проект «ХРОНО». Право выбора

– Подождите! – торопливо перебила его Берг, опасаясь, что капитан госбезопасности по ту сторону линии положит трубку, – не о эстраде речь, он пел «Лицом к солнцу», гимн фаланги!

– Какой фаланги, – озадаченно спросил голос в трубке, – македонской?

О Боже, она закрыла ладонью лицо, Кобра почувствовала, как на нее нахлынуло отчаяние, ну откуда берутся сейчас такие дураки в службе… хотя… он по-крайней мере знает, что была такая македонская фаланга, может быть не все потеряно.

– Нет, – спокойно и как можно терпеливее ответила старушка, – не македонской, а испанской, это гимн испанских фашистов! Вам не кажется странным, что это сегодня звучало в общежитии Смоленского медицинского университета?

– О, извините, это, конечно, меняет дело, я заеду к вам, и вы все, подробно мне расскажете, договорились? А сейчас, ложитесь спать, товарищ Берг! – раздался щелчок, за которым последовали короткие гудки.

Екатерина Германовна положила трубку на рычажки телефона и устало откинулась на спинку стула. По тону собеседника, она поняла, что он не очень серьезно отнесся к сообщению, она вздохнула и, встав со стула, направилась к выходу. Действительно, очень хочется спать, может быть сегодня она уснет быстро и без снов, главное без снов…

В дежурной части Смоленского КГБ, средних лет капитан с холеным лицом, выругался и спросил:

– Женя, чайник горячий? Раз уж разбудили, пошли чаю выпьем!

Дежурный, старший лейтенант, не вставая из-за пульта, кивнул на замолчавший телефон:

– Что хотела-то?

– Да бред какой-то несла, я и сам толком не понял… – ответил Рыжиков.

– Не знаю, не знаю, кто давно работает, про нее интересные вещи рассказывали, в старые времена она была толковым агентом! – недоверчиво сказал дежурный.

– Да может и была когда-то… а сейчас, похоже пережила бабка свою голову, фашисты ей испанские мерещатся с гитарами в общежитии, и смех, и грех! Ну пошли, угощай чаем!

К старому Головкину участковый добрался уже почти к шести по полудню. Как и в многих сельских дворах, калитка была не заперта, и Сергей, отворив ее, прошел во двор. Вдоль палисадника во дворе, мощно – по грудь взрослому мужику – разрослись, кусты черной смородины, которую сейчас обирал давний потомок Деда Архипа – Матвей. Был он уже совсем не молод, наверное, постарше Василия Лопатина, и приходился Архипу, праправнуком.

– Добрый день, Матвей Ильич, знатная уродилась в этом году смородина? – заговорил с хозяином милиционер.

– А! Сергей Иванович! Здорово! На-ка попробуй… – Головкин протянул Горохову в ладони несколько крупных, налитых черным матовым цветом ягод.

Сергей закинул их все в рот, смородина была сладкая и чуть терпкая, с легкой кислинкой. Что и говорить отличная!

– Отличный вкус! Хоть на варенье, хоть в компот, а можно и настойку ставить! – похвалил ягоды милиционер.

Матвей довольно щурясь в улыбке, потеребил рукой седые уже, коротко стриженые волосы и кивнул на стоявший у ног приличный таз в который собирал ягоды:

– Давай угощу! Отсыплю тебе с Леной в кулек… Уже устал собирать, а еще на задах несколько кустов, черной и красной.

– Нет, Матвей Ильич, у самого растет, но, конечно, с твоим вкусом не сравнится! Вот если выкопаешь мне от куста отростки, благодарен буду! Чай сортовая смородина у тебя, не дичка лесная!

Польщенный столь высокой оценкой престарелый отпрыск деда Архипа, слывший на селе заядлым садоводом и огородником, засуетился:

– Да че ж нет-то! Сейчас за лопатой схожу, кусты и так разрослись, мне только в радость!

– Да погоди дядя Матвей, не горит, собери ягоды, а в конце августа я зайду, да выкопаю куст, который скажешь. К тому же по делу я. – остановил его Горохов.

Матвей сразу как-то посерьезнел, хитрые, с прищуром глаза забегали, вспоминал видно свои грешки, явные да не явные.

– А что стряслось-то? – спросил он, изменившимся враз голосом, с легкой хрипотцой, отряхивая перемазанные смородинным соком ладони и вытирая потом их о старые выцветшие штаны.

– Да успокойся! Я до деда Архипа. Дома он? – успокоил хозяина участковый.

– Туточки был с обеда, а что к нему за дело? Случилось что? Он последние дни сам не свой, то еле ходил, а третьего дня, будто лет тридцать скинул, носится по селу, словно реактивный, – озадаченно развел руками хозяин, – на задах он, у бани, корзину плел. Идем…

Они пошли вдоль завалинки в глубь участка.

– Не волнуйся, Матвей Ильич, ничего такого не случилось. Лена попросила с ним поговорить, чтобы в клуб зашел. Решила она, это… как его… краеведением заняться. Кто, как не дед Архип, может историю села рассказать? Что сам видел, да слышал, что по рассказам родственников ваших, помнит. Вот и запишет.