Алиса Буйских - Петля Мёбиуса

Нита закашлялся от этих слов, подавившись странного вида едой, завёрнутой в тонкий кусок хлеба, которую он только что взял в рот.

– Ну-ну, не трусь, – смеясь, похлопал его по спине Арне.

– Познакомлюсь с бродящими в темноте?! – пареньку наконец с трудом удалось проглотить пищу. Есть ему уже совсем расхотелось.

– Да, да. Познакомишься, подружишься! Глядишь, и поймёшь многое об устройстве мира.

Нита смотрел на своего учителя во все глаза.

– Подружишься?!

– Давай, доедай побыстрее, и пойдём.

Кусок не лез мальчугану в горло – он, с трудом проглотив еду, вылез из-за стола. «Во что я ввязался? Как теперь избежать смерти? – мысли, сбиваясь, скакали с одного на другое. – Что делать? Может, отказаться идти с ним ночью неизвестно куда, но как же Ата?»

– Ну как, не передумал? А то можешь и спать лечь. Небось, страшно по ночам ходить?

Нита проглотил тугой комок в горле и решительно мотнул головой:

– Нет. Я пойду. Я должен. А куда мы пойдём?

– Для начала к одному моему знакомому, можно сказать, другу, узнаем, какие тут новости. Заодно расскажем наши. Посмотрим, не сможет ли он нам чем-нибудь помочь.

– Он никшчэра? – глядя округлившимися глазами на учителя и стараясь, чтобы голос не дрожал, произнёс Нита.

– Да, – запахиваясь в свой длинный балахон, на ходу произнёс тот, – поторопись.

Они вышли на ночную улицу с вымощенной булыжником мостовой и сразу же свернули в извилистый тёмный переулок, где серые дома над их головой почти смыкались. Вокруг сгущалась душная и непроглядная беззвёздная ночь, небо быстро поглощали низкие кляксы туч. Узенькие кривые улочки, которые они проходили, сплетались в запутанный изощрённый каменный лабиринт. Редкие фонари точно нехотя освещали перекрёстки, раскидывая уродливые тени по сторонам. Народу на улицах практически не было.

Ни одной звёздочки не светило на тёмном, сплошь затянутом свинцовыми тучами хмуром небе. К ночи в городе разыгралась непогода, пошёл сильный дождь. Вовсю буйствовал и завывал ветер: неистовый, порывистый, он с воем и свистом носился по тесным улочкам, отрывая ставни от окон, роняя черепицу с крыш, терзая и срывая вывески, бешено вращая флюгера. Но свежести он не приносил, в городе по-прежнему пахло как в застоявшемся нежилом помещении.

Корявые переулки и глухие стены домов: вот и всё, что запомнилось Ните из их ночной вылазки. Арне вёл его путями, где не ходили люди и почти не горели светильники. Вероятно, специально выбирая такую дорогу. Узкий переулок вывел их к слепым стенам какого-то квартала, они перелезли через невысокую, выложенную из гладких обтёсанных камней стену и, наконец, вошли в маленькую, почти неприметную калитку на заднем дворе дома. Завывающий холодный ветер яростно трепал пустой фонарь под входной аркой, тот жалобно и заунывно скрипел, сетуя то ли на судьбу, то ли на непогоду. Пробравшись по полузаросшей высокими кустами тропинке, подошли к чёрному входу. В чернильной темноте здание возвышалось над ними своей громадой. Второй этаж у него выдавался вперёд, нависая над домом. Дверь была слегка приоткрыта, и на тропинку падал тонкий дрожащий лучик света.

Арне не стуча распахнул дверь, и они вошли внутрь. Душная маленькая комнатка, в которой они очутились, озарялась только огарком свечки, воткнутой прямо в пол возле двери; её углы терялись в непроглядной темноте. Арне хмыкнул, забрал свечку и, освещая себе дорогу, пошёл внутрь. Дом казался давно покинутым и даже слегка пограбленным. Ни мебели, ни каких-либо вещей, остатки дымохода и груды мусора на полу. Стены покрывали следы плесени и паутина. В потёмках, с трудом пробираясь в незнакомом помещении, они набрели на лестницу и стали подниматься по широким скрипучим ступенькам наверх.

На верхней площадке замерла огромная неподвижная фигура, с ног до головы закутанная в плащ. Только бледное пятно на месте лица слегка проглядывало в темноте из-под низко надвинутого капюшона. Руки, худые и жилистые, опирались на большой резной, слабо светящийся посох почти в рост человека. Сердце у Ниты рухнуло вниз и остановилось, казалось, он совсем перестал дышать, так и замерев на месте. Руки и ноги не повиновались ему больше. Его охватило какое-то странное оцепенение, в голове не осталось ни слов, ни мыслей, ни чувств, только смутное ожидание чего-то неминуемого, неопределённого и ошеломляющего.

– Кого ты привёл в мой дом, Арне? – в тишине прозвучал резкий каркающий звук сухого голоса.