Эдвард Даль - Игра с отражениями (оборванная исповедь)

К началу канатки можно было и подъехать, но Андрей предложил пройти этот путь (всего километров пять) пешком, чтобы, как он выразился, «начать акклиматизацию». Сразу подниматься на вершину нечего было и думать. Гид объяснил, что это будет гарантированная горная болезнь с самым непредсказуемым исходом. В нашу задачу на этот день входило лишь подняться до верхней станции и хотя бы на короткое время дать организму почувствовать «на вкус» четыре тысячи метров над уровнем моря.

То, что мы увидели наверху, не то чтобы разочаровывало, но как-то настораживало и вызывало внутренний эстетический протест.

Нет! Вид на залитые снегами и льдом горные цепи вокруг не оставлял желать лучшего. И сам по себе невероятных размеров, уходивший, казалось, прямо в синющее небо сахарный клич Эльбруса производил необходимое впечатление… Однако… Однако, всё это великолепие странно контрастировало с несколько, как мне казалось, базарной атмосферой, не к месту разлитой там, где, по ожиданиям, не должно быть места ничему, кроме воздуха храма природы.

Наверное, я сноб, и поэтому мне в глаза полезли какие-то неаккуратные, довольно облезлого вида технические и хозяйственные сооружения. На вытаявших из-под снега каменных россыпях раздражающе маячил разный бытовой мусор. Откуда-то понесло неаккуратным туалетом, и почти сразу в нескольких метрах от нас завёлся, обдав вонючим облаком сизого выхлопа, трескучий ратрак, которым укатывают горнолыжные склоны.

Уже раскисший от солнца и слегка загрязнённый примесью какой-то минеральной пыли фирн кишел народом. Кто-надевал лыжи и прилаживал сноуборды, кто-то их снимал, кто-то красовался своей спортивной сбруей, подставляя себя под объективы фото и видеокамер, кто-то самозабвенно делал селфи… Из этой почти толпы вытекал практически беспрерывный человеческий ручеёк и устремлялся вверх по гигантскому и с виду пологому снежному склону к исполинской белой округлости знаменитой вершины… Вблизи эта очередь демонстрировала цветную пестроту одежд и снаряжения, а вдали, постепенно истончаясь в почти невидимый пунктир, казалась монотонно чёрной.

С регулярностью городского трамвая туда же, наверх, густо усиженные более ленивыми туристами, отбывали те самые вонючие снегоходы… Почти неумолчное тарахтение их двигателей окончательно разрушало надежды на встречу с нетронутой природой и стерильной тишиной горных высей.

Сверху, навстречу этому потоку, то одиночными точками, то небольшими сгустками, скатывался другой – из тех счастливцев, кто уже побывал на вершине, а также из менее удачливых их собратьев, которым не достало сил пройти весь путь до конца. Некоторые, спотыкаясь, доплетались до конечной станции канат – ки и обессиленно опускались на торчащие из снега тёплые камни, либо прямо на кашу из фирна, другие, находившиеся в лучшей физической форме, радостно и, видимо, немного напоказ, галдели, делясь впечатлениями…

Как-то меня всё это раздражало.

Ещё хуже было с Дианой. Уже через пятнадцать минут пребывания на высоте у неё разболелась голова, и началась тошнота. Обстановка её угнетала, и она с явным трудом воспринимала рассказ гида о многочисленных достопамятных фактах, связанных с самим Эльбрусом, а также подробные, при любых других обстоятельствах очень интересные пояснения к открывавшейся перед нами грандиозной панораме.

Андрей, со свойственными ему вниманием и тактом, быстро заметил, что с клиенткой не всё в порядке, свернул своё выступление и предложил поскорее спуститься вниз, пообещав Диане, что неприятные симптомы быстро пройдут с потерей высоты.

Так и вышло.

Вечером, сидя за чаем в гостиничном кафе, мы втроём обсуждали итоги и опыт первого дня нашего горного путешествия, а также планы на будущее.

– А нет ли такого пути на Эльбрус, где, было бы поменьше народу и вообще всей этой суеты цивилизации? – поинтересовался я у Андрея, практически заранее зная ответ.

– Разумеется, есть! – немедленно отозвался наш гид. – Много путей есть. Но все они гораздо сложнее, опаснее и требуют достаточно серьёзной подготовки. На них нужно тащить с собой специальное снаряжение и оборудование для ночёвок… В общем, всё другое по-настоящему трудно. Я должен честно предупредить, что любой из иных маршрутов нашей группе, – тут он выразительно посмотрел на Диану, – вряд ли по силам.

Диана, надо сказать, к этому времени уже успела прийти в себя, встрепенулась, к ней вернулся боевой настрой, и, видимо, где-то внутри её души запузырился яд проклятого европейского феминизма. Дескать, что это за азиатские штучки в смысле недоверия туземного гида к способности современной женщины преодолеть всё то, на что способен мужчина.