Фриц Лейбер: Мертвец

— Готовы к еще одной небольшой демонстрации?

— Конечно.

— Кстати, Макс, — внезапно произнес я, — там, в коридоре, ты упоминал о…

Он бросил на меня предупреждающий взгляд:

— Обсудим это в другой раз.

— А какие болезни вы будете вызывать у меня сейчас? — поинтересовался Фиаринг.

Макс жестом остановил его:

— Вы же знаете — об этом вам никогда не говорят. Нельзя, чтобы ваше сознание мешало вам. Однако сейчас мы попробуем новые сигналы. Фред, я надеюсь, ты согласишься подождать в коридоре, пока я буду вводить Джона в состояние гипнотического сна и инструктировать его — знакомить с новыми сигналами. Боюсь, что мы еще не можем рисковать, проводя опыт в присутствии третьего лица, — это может оказать непредвиденное воздействие на начальном этапе эксперимента. Хотя, возможно, чтобы урегулировать это, нам будет достаточно еще одного или двух сеансов. Понимаешь, Фред, это только первый из огромного количества экспериментов, которых, я надеюсь, ты будешь свидетелем. Так что тебе предстоит немало. Единственная реальная компенсация, которую я могу предложить, — это исключительное право сообщить о результатах общественности, когда придет время.

— Поверь, я сочту это за честь, — искренне заверил я, выходя в коридор.

Я зажег сигарету, покурил немного и лишь тогда в полной мере осознал невероятный смысл экспериментов Макса.

Положим, что окажется возможным передавать способности Фиаринга другим людям.

Благо от этого было бы неисчислимым. Люди могли бы помогать своему телу бороться против болезни и процессов перерождения. Например, уменьшать или полностью останавливать кровотечение из раны. Они могли бы мобилизовать защитные силы организма для борьбы с местной инфекцией и останавливать болезнетворный процесс в самом начале. Возможно, они могли бы излечивать больные органы, заставлять их работать в нужном ритме, расширять сосуды, предотвращать или сдерживать развитие рака. Стало бы возможным избежать болезней и даже старения. Мы могли бы превратиться в расу бессмертных, обладающих иммунитетом ко времени и тлению. Счастливую расу людей, которых не беспокоят конфликты тела и разума, инстинкта и сознания, истощающие энергию человечества и лежащие в основе всех раздоров и войн.

Здесь в буквальном смысле не было видно предела открывающимся возможностям. Я не чувствовал, как летит время. Мои мысли парили, но Макс неслышно открыл дверь и жестом пригласил меня внутрь.

Фиаринг снова лежал на столе. Его глаза были закрыты, но выглядел он таким же замечательно здоровым, как и раньше. Его грудь поднималась и опускалась в такт дыханию. Мне даже показалось, что я вижу, как циркулирует кровь под его светлой кожей.

Я видел, что Макс с трудом сдерживает себя.

— Мы, конечно же, можем говорить, — сказал он, — но лучше делать это негромко.

— Он находится под гипнозом? — поинтересовался я.

— Да.

— И ты уже дал ему указания?

— Да. Смотри внимательно.

— И какие же они на этот раз, Макс?

Губы Макса странно искривились.

— Смотри.

Он постучал карандашом.

Я смотрел. Прошло пять, десять секунд, но, казалось, ничего не менялось.

Грудь Фиаринга перестала вздыматься.

Его кожа стала приобретать бледность.

По телу прошли слабые конвульсии. Его веки раскрылись, и я увидел белки закатившихся глаз. Больше никаких движений я не заметил.

— Подойди к нему, — хрипло приказал Макс. — Проверь пульс.

Едва ли не дрожа от возбуждения, я подчинился. Мои пальцы, став вдруг неловкими, ощутили холод кисти Фиаринга. Я не мог найти пульс.

— Возьми это зеркальце, — палец Макса ткнул в полочку рядом со мной. Поднеси к его губам.

Блестящая поверхность зеркального стекла осталась незамутненной. Я отступил назад. Изумление сменилось страхом. Все мои наихудшие подозрения теперь усилились. Я снова почувствовал какое-то скрытое зло в моем друге.

— Я говорил тебе, что покажу нечто имеющее отношение к вопросу «Что такое смерть?», — сипло заговорил Макс. — Сейчас перед тобой талантливая имитация смерти: смерть — в жизни. Я мог бы бросить вызов всем врачам мира, и пусть бы они попробовали доказать, что этот человек жив. — В его голосе послышались триумфальные нотки.

Мой собственный голос дрожал от ужаса:

— Ты дал ему указание умереть?

— Да.

— И он не знал об этом заранее?

— Конечно же, нет.

Целую вечность — может, три или четыре секунды — я смотрел на тело Фиаринга. А потом повернулся к Максу.