Кирилл Берендеев: 90х60х90

Ну, как она поймет, что он хотел сказать и сможет догадаться об этом. Сима далеко не столь наивна и легкомысленна для домохозяйки респектабельного мужа, как можно предположить. Он знал это давно, еще с тех давно ушедших времен, как познакомился с ней, едва ли не с самого первого их рандеву.

Вполне возможно, а зная характер Симы, он не мог исключать ничего, что она начнет действовать, чего-чего, а решительности, при всей ее инертности и вроде как показной лености, ей не занимать. Она вполне может что-то предпринять по собственному почину, несмотря на все их договоренности, просто, чтобы что-то доказать Павлу, свои возможности, к примеру. Тогда пиши, пропало; более всего пострадает его репутация в ее глазах, а может так случиться, что в итоге пострадает и он сам.

Конечно, ничего подобного даже теоретически никак нельзя допустить, ему надо быстро принимать меры, хотя бы позвонить ей и, вызнав ее возможные действия, попытаться направить их в нужное русло. Ведь, сколько он знал Симу, все ее самостоятельные действия, проводимые, без его вмешательства, обыкновенно, кончались громоподобным фиаско.

А с той поры, что они познакомились, подобных разочарований было немало. И первое, как ему казалось, случилось в тот день и час, когда она без предупреждения, - без его предупреждения - выскочила за Алексея. Причины не совсем обычного, с точки зрения ее любовника, поступка остались Павлу до конца неясны, но он вынужден был не вдаваться в подробности, обретя взамен иное: конкретные действия, всякий раз подтверждавшие их союз. А посему он ходом событий, старался не тревожить в ее присутствии эту тему. Того, что они имели, Павлу вполне хватало. Кажется, самой Серафиме тоже.

Можно сказать, их отношения были вполне гармоничны, впрочем, он сам понимал, что в данном случае только слово "отношения" и употребимо. Павел при случае называл их временными, намекая на последующую необходимость изменения условий. В тех пределах и таким образом, о котором они договорились на следующий же день, как Сима вышла замуж за Алексея, в привычном для них убежище на квартире Павла. Едва Серафима делом доказала свои чувства к нему.

Возможно, этой неопределенностью и объяснялось многое из происшедшего за последний месяц, ведь одному Богу известно, какие мысли приходят в красивые, но, обыкновенно, взбалмошные женские головки, когда они поручают любимым мужчинам вести свою судьбу хотя бы самое краткое время. Так что и Павлу оставалось только догадываться, в тот день, случившийся как раз месяц назад, зачем он столь внезапно понадобился Симе. Его любовница позвонила среди бела дня и попросила немедленно подъехать к ней. В ее голосе звучали какие-то тревожно дребезжащие нотки, совсем несвойственные ей, так что, едва услышав Симу, Павел немедленно сорвался к ней.

Он спешил, предчувствуя что-то необыкновенное, что вот-вот должно произойти и в пути невольно размышлял на тему: как же хорошо тем, кто не имеет иного занятия, кроме хобби. Павел смог лишний раз убедиться в справедливости своих воззрений на этот предмет, когда прибыл в ее особняк.

Обстановка курительной комнаты, в которой он был встречен, явно не располагала к ведению серьезных бесед; к тому же, Сима начала объяснять то, что ей было необходимо с конца к началу. Павлу пришлось слушать ее путаные, сумбурные объяснения два раза, прерывающиеся, к тому же, то на уверения, что все сказанное навсегда останется между ними, то на нелицеприятные высказывания в адрес обсуждаемого человека, прежде чем он добрался до их потаенной сути. А, когда добрался, решил, что она попросту пошутила. Что это был розыгрыш, направленный на то, чтобы просто воспользоваться их встречей по обоюдному согласию, как они и прежде делали это в отсутствие свидетелей здесь, и делали довольно часто.

Но нет, Сима не шутила, говорила всерьез, она все обдумала и решила уже давно, да очень давно, еще тогда, первый раз посетив его квартиру, ей пришлось сказать и повторить эту фразу не единожды. А затем она произнесла то слово, которое ни он, ни сама Сима не упоминали за все время разговора, слово разом объяснявшее все, альфу и омегу их дальнейших действий. Слово это, произнесенное Серафимой с решимостью и безо всякой стеснительности, которая кажется совершенно естественной в подобного рода делах, настолько что становится своего рода ритуалом, необходимым для соблюдения приличий, слово это подействовало на Павла незамедлительно и адекватно Серафиминой решительности.