Кирилл Берендеев: 90х60х90

Уже через сорок секунд в ход была пущена пятая передача, скорость возросла до ста километров, а затем и перевалила за первую трехзначную отметку. Благо, свободное от машин шоссе позволяло выжимать из машины всю, заложенную в нее инженерами крупнейшей шведской компании, мощь.

Алексей отвлекся от созерцания рук Вероники, стремительно меняющих курс машины и продолжающих увеличивать и без того немаленькую скорость. Обернувшись, он спросил:

- Как же ты угадал со временем?

Иван не успел ответить.

- Это я ему позвонила, - донесся тонкий голосок.

- Зачем?

Вероника пожала плечами:

- Разве я сделала что-то не так?

- Да нет, почему же. Вот только, зачем мне сегодня нужна охрана, я не представляю.

- Никогда не помешает. Как я понимаю, телохранитель, во-первых, придает уверенности охраняемому, а, во-вторых, повышает значимость последнего в глазах того, с кем ему предстоит вести переговоры.

- Ты лучше на дорогу смотри, а не на меня, - хотя, по большому счету, ему было приятно именно последнее.

Вероника фыркнула.

- Я так и делаю, - и тут же подрезала самосвал.

Сзади послышался протяжный скрип тормозов тяжелой неповоротливой машины, запоздалый гудок. Иван досадливо хлопнул себя по лбу:

- Лучше бы я сел за руль.

Алексей хохотнул, чувствуя в себе какой-то детский восторг, разом охвативший его, не то от быстрой езды, не то от приятной компании, которую справедливо считал "своей".

- Я так и думал. Но она все равно быстрее водит, так что не обессудь.

- Вероника, за сколько времени вы сумеете добраться? - Мельников спрашивал, не отрывая взгляда от серого в крапинку потолка машины.

- От силы полчаса, Герман Романович, мы сейчас на МКАД выберемся, она хлопнула себя по карману куртки и обернулась назад. - У кого-нибудь сигареты найдутся?

Алексея она оставила про запас. Хотя наверняка знала, что позади нее сидят убежденные противники "легкого наркотика".

Ее шеф пожал плечами и полез в карман.

- Послал же мне Господь курящую секретаршу. Ника, ты вводишь меня во искушение.

Однако же в кармане ничего не обнаружилось. Всю дорогу его не покидала уверенность в том, что он что-то забыл, и вот теперь стало понятно, что именно.

- Ладно, тогда я на секундочку, раз уж у нас так неудачно сложилось.

Визжа тормозами, машина остановилась у коммерческой палатки, хлопнула дверь, послышалось ритмичное "цок-цок" каблучков. Вероника выскочила из "вольво", несмотря на всеобщие протесты и побежала к ларьку, на ходу вытаскивая кошелек.

В салоне воцарилось молчание, тем более ощутимое, что за мгновение до этого, разговор достиг своего апогея. Мельников беспокойно выглянул в окно, его пальцы зажили собственной жизнью, вновь отстукивая быструю мелодию на крышке "дипломата". Иван откинулся на сиденье и опустил стекло, выкидывая какой-то мусор из кармана. Сам Алексей нервно зевнул, стараясь сдержать себя и не смотреть в боковое стекло, туда, где Вероника торопливо расплачивалась за купленные пачки. Спустя несколько секунд снова послышалось "цок-цок", дверь открылась. Алексей увидел пушистые темно-серые лосины и, до уровня груди, светлый свитерок под яркой трехцветной курткой олимпийской сборной России. Через мгновение Вероника нагнулась, одновременно протягивая Алексею пачку "Сити", ее худенькое личико озорно улыбалось совершенной операции. Она села на сиденье, стремительно заводя машину и, выруливая на проезжую часть к недовольству тех, кто вынужден был тормозить, уступая дорогу новому ездоку.

- Соскучиться, я надеюсь, не успели? Алексей, эта марка тебе подойдет, а то "Данхилла" не было? - ответить он не успел, последовала новая фраза: И помоги, пожалуйста, снять куртку, а то я совсем запарилась.

И это при том, что скорость движения "вольво" стремительно подбиралась к сотне.

Серафима еще только сушила волосы, когда зазвонил телефон. К этому времени солнце окончательно покинуло спальню, комната сделалась обыденно тусклой, точно разом утратила все прежние краски утра.

Бросив фен на так и не убранную кровать, она недовольно тряхнула волосами, заранее предчувствуя имя звонившего и те слова, с которыми он в первую очередь обратится к ней. Не то, что этот человек был ей неприятен, может даже, напротив, но намечаемый разговор не оставлял иной возможности, кроме как обмен резкими фразами, особенно с того конца провода. Сняв трубку с аппарата, выполненного в традициях начала века, с давно позабытым дисковым набором, и потому не слишком привечаемого, она убедилась в том, что не обманулась в дурных предчувствиях.