В. Бирюк - Расстрижонка

Есть причины, а есть повод. Причины видны: разница между статусом и личностью вводят Андрея в непрерывный конфликт с миром. Которые выражается, прежде всего, в конфликте с ближайшими традиционно ориентированными персонажами: отцом, братьями, боярством. Решения Долгорукого и на Севере, и на Юге — оскорбительны и очень опасны для Андрея. На это накладываются его личная вера в господа и реликвии, какие-то разговоры и обещания бояр. Но это — причины. Медленно действующие процессы накопления противоречий, собственных интересов, их осознания.

Должен быть повод. Толчок. Событие. После которого следовать понятиям чести — воинской, княжеской, сыновьему долгу, христианскому благочестию… в обычном, прежнем виде — стало для Андрея нестерпимо. Настолько, что даже неизбежный гнев отца, государя — стал несущественным. Ведь Андрей не знал, что Долгорукого отравят. Ожидал казней, преследования. Но оставаться вблизи отца — более не мог. Даже ценой чести, веры, головы.

Что произошло там, в Вышгороде, в Киеве, в феврале 1157 года? Между приездом туда Улиты и её, с мужем и детьми, бегством оттуда? Была ли она участницей этого, неизвестного историкам, события? В какой роли? В начале цепочки событий, приведшей к возникновению явления, государства, народа… «Великая Русь».

Улита — присутствует во всём этом каждый день и ночь. Та заплаканная девочка, которую Андрей повёл под венец в Кучково. Родившая ему троих сыновей и дочку. Выросшая в молодую красивую женщину. С умом, отточенным византийской школой интриг и злословия в женской половине княжеского замка в Кидекшах. Где, по воле Долгорукого, кипит и булькает странное сочетание непрерывного борделя, пьянки, госсовета, генштаба, молебствования… Где её мужа и, соответственно, её саму непрерывно пытаются загнать в омеги, в парии. Где родные братья то требуют себе преференций, то лезут под платье.

Выжить в этом гадюшнике…

«Всё, что нас не убивает — делает нас сильнее». Некоторых — ещё и умнее.

Однако: «и на Машку бывает промашка».

Носитель государственных тайн представляет собой опасность. Прежде всего — для самого себя.

– Якун не худо задумал. Как припрёт — отослать тебя в Вышгород. Сама бы побежала с радостью. А дорогой бы померла. Где-нибудь на чужой земле, на волоках. Утопла бы, как та княгиня под Усвятами.

Правдоподобно. Потащили бы её, например через Угру. Мимо Пердуновки да в то болото — «Голубой мох». Стукнули там ненароком по затылку. Ай-яй-яй! Оступилась, захлебнулась! Утопла. И тела — не сыскать. Андрей, при всём своём желании, в Елнинской волости на землях Смоленских князей вести полноценный сыск…

– Это счастье твоё, дурочка, что я твоих братцев родненьких — прежде придавить успел.

Она задёргалась, пытаясь повернуться, взглянуть мне в лицо. Но верёвка держала крепко. Наконец, ягодицы её расслабились. Выразив, таким образом, если не согласие с моими предположениями, то, хотя бы, восприятие сказанного.

– И куда… куда же мне… теперь?

– Куда? Вот я и думаю. Голову свою плешивую ради тебя ломаю! В Суздаль — смерть. В Ростов — аналогично. В Киев, Смоленск, Новгород, Рязань… те же яйца, только в профиль.

– Почему?!

– Приходишь ты, к примеру, к Калаузу в Рязань. Он, как верный вассал, шлёт тебя в Суздаль.

– А я не хочу!

– А он спрашивает — «почему»? Ты ему рассказываешь про… происхождение детей твоих. И Калауз шлёт грамотку Андрею: а отдай-ка ты мне, князь-рогоносец, Муромское княжество. А то вся Русь про позор твой узнает.

– Андрей не отдаст

– Калауз расскажет. Да и пошлёт тебя под крепкой охраной на митрополичий двор. Где ты, перед всем честным народом, во всех подробностях…

– Я не скажу ничего!

– Софочка! Ну не будь же дурой! Вся твоя будущая жизнь — суды да тюрьмы, порубы да застенки. Там такие мастера спрашивать есть… Покой тебе будет только когда Андрея завалят, да сыновей твоих съедят. Тогда ты ненужна станешь. Тогда — келья монашеская да устав суровый. До доски гробовой.

– Я… я сбегу! Спрячусь! Среди людей! В городе каком. Где никто меня не знает!

– Пустое. Кокона у тебя нет. Нет людей — родных, знакомых, которые бы тебя защитили. Вот выпущу я тебя, к примеру, в Коломне. И куда ты? В служанки? В просвирни? В рабыни на торг? Ты ж — любому видна. Видно, что не из простых. Да ещё и голова обрита. Кто б тебе хозяином не был — копать начнёт. А откуда такая… не простых кровей — взялася. Умный… сразу с рук скинет. Глупый — к Андрею отвезёт. Награды алкая, а голову теряя. Ты ж как стрела с чемерем: куда ни попала — всё отравила, порушила. Нет тебе места на «Святой Руси».