В. Бирюк - Буратино

Дорога. В России - название место по которому собираются проехать. Сколько мне пришлось помотаться по разным дорогам... В той еще - моей России. Даже смерть свою я там нашёл. У поворота на Кащенку. И здесь... Дорога - это что-то "откуда-то" - "куда-то". В моем конкретно случае: от смерти к смерти.

Позади остался город, где есть четверо очень серьёзных людей, которые очень хотят моей смерти. По разным поводам, но, в основном, медленной и мучительной. Включая моего единственного господина, мою единственную любовь.

Впереди маячило неизвестное болото, в котором меня упокоят. Моя верная служанка. Первая, кто назвала меня "господин". Стоило ли столько терпеть, мучится, переживать и страдать...

Я трясся на задке телеги, на востоке все выше поднималось солнце. Я устал, очень устал от всего этого. От этого мира, от этих... предков. От боли, от страха, от непонимания... От всего, что зовётся "Святая Русь". Впереди была скорая смерть. Оставалось только её дождаться. Несколько дней и все это кончится. Лишь бы не очень больно. Говорят же: "Люди просят у бога лёгкой жизни, а надо просить лёгкой смерти".

И еще говорят: "Когда человек планирует - бог смеётся".

В то утро господь хохотал. Над всеми в этой местности.

В нескольких сотнях вёрст к востоку в степи стояла юрта, в юрте сидел человек и думал. За всех нас.

В первой же фразе сразу две ошибки.

Никогда не называй половецкого хана - "человек". В становище много разных людей. Есть колодники, есть челядь, есть служанки - чаги. Есть пастухи. Есть просто мужчины и просто женщины. Это - люди. Есть "большие люди" - разные подханки - главы семей-кошей, главы родов - куреней. Но хан - один. Он не человек - он хан. Особенно - прирождённый хан. Из царского рода Токс. Хан Боняк, сын Боняка, внук великого Боняка - Серого Волка.

И вторая ошибка: никогда степняк не поставит юрту в степи. Так может сказать только тот, кто всю жизнь провёл на асфальте. Или видел степь только из окна поезда. А вот если ездить по ней на коне или идти по ней ножками... Хотя где увидишь степняка, который идет по степи ногами? Только рабы и женщины.

Легче найти место где дом поставить, чем место для юрты в бескрайней степи. Потому что сначала нужно найти край в этой бескрайности. Юрта, становища, кочевья всегда ставятся там, где сама степь, поле - кончается.

Там должна быть вода рядом. И не просто вода: она должна быть проточной, иначе и люди, и скот начнут болеть. К ней должны быть удобные подходы, никаких обрывов. Иначе истомлённые за день жарой отары, стада, косяки подавят друг друга, спускаясь к водопою.

Нужен лес, чтобы собрать валежник для костров, нужно закрытое место, чтобы удобно было оборонятся от врага и отгонять дикого зверя. Но должны быть широкие проходы, чтобы скот было удобно выгонять на пастбища. Нужны загоны, чтобы разделить табуны. Иначе жеребцы передерутся и покалечат друг друга. Нужно, нужно, нужно...

Землееду легче. Он может выкопать колодец. Да и много ли надо воды для пары коров и лошадей? А у каждого кыпчака даже не в становище - только в дальнем походе коней - 10-12.

Землеед может нарубить леса и сложить запас дров. Он может построить огороду и сделать в ней ворота. И главное: он может вырастить и собрать хлеб. Спрятать его в яму и есть это полгода. Может быть, поэтому все эти землеройки смотрят вниз, не поднимая голов. Ищут - куда хлеб спрятали. Или - куда будут прятать. Что грузины, что русские, что греки. Только степняки смотрят прямо. Вдаль, в небо. В лицо Хан Тенгри - "Господину высокому синему небу". Кыпчаки любят Тенгри - создателя всего сущего. Тенгри видит все и всех. Он любит свой народ. И даёт ему и пастбища, и воду, и скот.

Но не хлеб. Без хлеба человек не может жить. Значит его надо взять. Или купить. Или взять то, на что можно купить. Хабар, полон. Иначе - народ ослабеет. И придут другие. Или свои или чужие. Землееды так и говорят: "Возлюби ближнего своего". А то придёт дальний. И возлюбит вас обоих. Сильно и больно.

Вот они сами и придут. Землееды. И снова придётся бежать. Как бежал хан Шарук с сыном Атраком к грузинскому царю Давиду-строителю. Как бежал его другой сын - Сырчан за Волгу. Как бежал отец, Боняк Бонякович, на Кубань, уводя, спасая народ. Хорошо, что еще дед вырезал Тмутаракань. Иначе бы русские ударили народу в спину.