Виктория Воробьева - Юнона

— А мы разве не умеем?

— И мы умеем, — вздохнул Том. — Еще как умеем. Вот поэтому мне и страшно, Нэлли. Я смотрю на Марику и вижу, что можно искренне любить своих зверей и при этом ставить над ними опыты. Ты говоришь, в Си-О нет ничего злого? В ней тоже нет ничего злого. А как умирают ее звери? Хреново умирают. Очень хреново.

Они помолчали. Нэлл искала аргументы, чтобы возразить, но быстро ничего в голову не приходило.

— Если бы мы были нужны ему для опытов, он бы не спрашивал нашего согласия, — не очень уверенно сказала она.

— Опыты могут быть разными. Психологическими в том числе.

— Он обещал не вредить нам.

— Мы не уточняли понятие вреда. А оно может трактоваться очень широко. Имея доступ к каждому нейрону, он может наводить в сознании любые ощущения, не причиняя телу ни малейшего ущерба. В том числе и мучить вас, как ему захочется… заставлять гореть заживо, как в христианском аду. Столько времени, сколько ему покажется интересным.

Нэлл с изумлением посмотрела на Тома.

— Ну, у тебя и фантазии, — пробормотала она.

Том резко обернулся.

— Черт подери, Нэлли! — воскликнул он, и ее снова обожгло яростью, бьющей из его глаз. — Я готов тысячу раз оказаться гребаным извращенцем, пугающимся собственных мыслей! Но меня душит осознание той власти, что он над тобой имеет! Если бы я знал, как это отменить… если бы можно было вернуться в прошлое и быть рядом с тобой, когда все это случилось…

— Том.

Он замолчал на полуслове, как будто ему заткнули рот. Сжал кулаки и снова отвернулся к постеру.

— Том, иди сюда.

Он, помедлив, повернулся, подошел, сел на пол, на прежнее место. Нэлл протянула руки, обняла ладонями его голову, запустила пальцы в волосы.

— Том, выкинь все это из головы, — негромко сказала она, пальцами перебирая короткие шелковые пряди и несильно массируя корни волос. — Ты смотришь в кривое зеркало. Я тоже могу напридумывать ужасов, если возьмусь за это дело всерьез.

Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

— Патрону не нужно завоевывать наше доверие, чтобы обречь нас на боль и страдание. Это можно было сделать гораздо проще, гораздо быстрее. Подобраться ночью, когда ты спишь, спеленать тебя в спальнике щупальцами и воткнуть иглу в затылок. Не дарить нам подарки, не пускать в свои сознание и память, не лечить Макса…

— И зачем он все это делает? — пробормотал Том, не открывая глаз.

— Не знаю. Хочешь — спроси его. Или давай я спрошу.

— Я сам, — быстро ответил Том.

— Хорошо, — легко согласилась Нэлл.

Она чувствовала, что он постепенно расслабляется. Дыхание стало более медленным и ровным, напряженные плечи опустились. Она мягко ввинчивалась кончиками пальцев в кожу головы, и вдруг поймала себя на странном желании — погрузиться глубже, запустить внутрь тонкие чуткие нити, прочитать его изнутри, как Книгу — а потом унести эту Книгу с собой. Желание было неожиданно сильным.

Том ушел к себе — работать, а Нэлл еще долго лежала на кровати, глядя в потолок и расслабленно улыбаясь. Ей было хорошо. Тело переполняла сладкая лень, на душе было легко и радостно, как бывает в детстве ясным зимним утром накануне Рождества. Потом она, наконец, поднялась, приняла душ и, заново причесавшись, забралась в ложемент. Надела шлем — и сразу попала на жаркую дискуссию в «кейки».

— Это можно делать в скафандре, — говорила Марика. — Обработать его снаружи тиомицином — и вперед.

— Ты откроешь дверь его каюты — и споры снова занесет из коридора вместе с потоком воздуха, — возразила Линда.

— Не занесет, — отозвался Дэн. — В коридоре мы понизим давление до семи-восьми десятых атмосферы. Дуть будет только из каюты.

— О чем вообще речь, дорогие коллеги? — спросила Нэлл.

— А, ты еще не знаешь? — хмыкнула Марика. — С Земли, наконец, ответили на запрос Линды. Типа, они соберут комиссию, просчитают все риски и рассмотрят все возможности. В переводе с канцелярского на человеческий — Мишеля эвакуировать не будут.

— Вот дерьмо, — с чувством сказала Нэлл.

— Причем большое и ароматное, — согласилась Марика.

— И что теперь делать?

— Простерилизуем его каюту, — ответил Дэн. — Будет жить в изоляции. Тоже не здорово, но, по крайней мере, он сможет вставать, сидеть, ходить и принимать душ.

— А есть он как будет? — не сдавалась Линда.

— Разве контейнеры не стерильны?

— Изнутри стерильны. А на внешнюю поверхность все равно будут садиться споры из воздуха.

— Снаружи протрем контейнер тиомицином, — предложила Марика. — Чтобы все, что село из воздуха, сдохло на месте.