Екатерина Северная - Они не слышат

Несмотря на это, туристы выглядели необычайно уставшими и судорожно пытались восстановить дыхание. Их сопровождающий обеспокоенно кружил вокруг, рассказывал о горной болезни и протягивал им ярко-розовые тюбики с чем-то, что явно было призвано избавить их от страданий, одышки и головной боли. Тревис с Луной кивнули и пожелали доброго дня всем, с кем встретились глазами, но подходить и заводить формально-вежливую беседу не стали.

Вокруг не было ничего, кроме огромных черных камней и скал, которые неестественно мрачно смотрелись на фоне бесконечного, абсолютно белого снега.

– Как так получилось, что сохранилась канатка? Страшно подумать, сколько ей лет.

– Страшно подумать, выдержит ли она нас, – скептически покачал головой Тревис, глядя на крохотное сидение и гадая, поместится ли он туда. – Она сохранилась потому, что раньше на этих землях жили люди, которые не слишком любили что-то обновлять. Вроде как работает – и ладно, и так сойдет. Легкомысленный народ, собранный из множества национальностей в единое целое, но след в истории они все оставили ого-го.

– Не боишься угодить под суд с такими высказываниями? – то ли насмешливо, то ли серьезно спросила Луна.

– Ага, за национализм, антиглобализм и латентный сепаратизм, так они это называют, да? Что за бред! Вот я всегда считал, что упоминание разных национальностей ни коим образом не угрожает Объединенной Европе. Ну это же глупо, сама подумай. Я называл и буду называть людей, проживавших когда-то на территории бывшей России россиянами, а на территории бывшей Франции – французами, и так далее!

– Весьма самонадеянно, – заметила девушка.

– Какая же ты зануда!

Тревис огляделся по сторонам, помрачнел и о чем-то задумался. И тут ему в голову влетел комок снега. Одновременно с этим он услышал звонкий смех Луны. Мужчина на секунду застыл, пытаясь сообразить, как ему на это реагировать. Против воли его губы растянулись в улыбке, и он включился в игру.

– Ах ты… – он черпанул широкой ладонью горсть снега, сжал ее в кулаке и запустил ответный снаряд в Луну. Инстинкты не подвели девушку, ее рука словно сама по себе вскинулась вверх и точным ударом сбила снежок, не дав ему влететь в лицо.

Луна забыла о нехватке кислорода и бросилась лепить снежки один за другим, обстреливая Тревиса целой очередью снарядов. Тот веселился от души и удивительно ловко для своего большого роста и веса отбивался и уклонялся от каждой снежной бомбы. Он успевал одновременно подпрыгнуть, отклониться в сторону, отбросить один снежок ногой и разбить кулаком другой.

Солнце поднялось уже высоко и нещадно слепило глаза даже сквозь затемненные фильтры. Снег вокруг стал мокрым и острым, крупицы крупных белых кристаллов сверкали на солнце, как горный хрусталь.

– Все! Перемирие! – пошатываясь от усталости и тяжело дыша, Тревис в шутку обнял девушку за плечи. На мгновение Луна прильнула к нему, но тут же выскользнула из его объятий.

Прошло полтора часа. Они поднялись, наконец, на старой кресельной канатной дороге, а затем на снегоходе на высоту 4100 метров, зашли в горный отель-приют, представлявший собой узенький деревянный вагончик с четырьмя двухъярусными койками, и скинули рюкзаки.

Тревис скептически осмотрел койку, которая была явно короче и уже, чем он сам, и состояла всего из одного слоя обыкновенных досок. Луна отметила старинное постельное белье синего цвета с желтыми цветочками. Больше в вагончике ничего не было, только миниатюрное окошечко с грязным стеклом, лампочка под потолком и коврик у двери.

– Что, когда на вершину пойдем? – с широкой улыбкой поинтересовался Тревис, чуть подпрыгнул, уперся руками в верхние кровати и начал отжиматься, как на брусьях. Доски заскрипели.

– Иди хоть сегодня, если хочешь, – пожала плечами Луна, – а я останусь здесь и как следует высплюсь.

– А как же наша маскировка? Мы же с тобой туристы из «Клуба живых»! И значит, должны…

– Вот и сходи за меня тоже, – зевнула девушка, – я лучше отдохну.

– Скучно с тобой, крошка, – попытался пошутить Тревис.

– Я уже говорила: никогда не смей называть меня так.

Мужчина попытался отыскать хотя бы тень улыбки на ее лице, но безуспешно. Фыркнул себе под нос, раздраженно махнул рукой, застегнул воротник и капюшон так, что его куртка стала напоминать скафандр, и вышел, утонув в бело-серой пелене.

Когда спустя полчаса Тревис ворвался обратно в вагончик, Луна уже спала, тихо посапывая. Он наспех отряхнулся от снега, скинул куртку и потряс девушку за плечо.