Мария Фомальгаут - Квариат

– А вы обо мне подумали? Вы обо мне подумали, я спрашиваю?

Хочу спросить, а вы вообще кто, не спрашиваю, вместо этого – проклятая моя вежливость – задаю вопрос:

– А в чем, собственно, дело?

– Нет, вы на него посмотрите, он еще спрашивает, в чем дело! Вы что купили? Что купили, а?

– Обогреватель…

– …обогреватель чего?

– Ну… пространства… так и написано, да, обогреватель пространства…

– А о времени вы подумали?

– Простите?

– О времени вы подумали? Я, между прочим, тоже мерзну…

Спохватываюсь, наконец, понимаю, кого я вижу…

– Простите, уважаемое время… клянусь вам, что обязательно куплю вам обогреватель времени…

– Купит он… и где вы его найдете, позвольте узнать?

– Не знаю… но обещаю, что найду…

Скачу во весь опор, подгоняю взмыленный экипаж, стремительно перебирающий копытами, быстрее, быстрее, хотя, кажется, куда еще быстрее. Варк умолял успеть, любой ценой, немедленно, добраться до поместья, пока не случилось непоправимое.

Потому что Квар…

Да, вот с этого надо было начать.

С Квара.

…я давно знал, что Квар, мягко говоря, позорит звание квариата, и чем дальше, тем больше – но та крайность, в которую он скатился на этот раз затмила все его предыдущие выходки.

– С чего вы взяли… что это вообще возможно? – спросил я наконец.

– Ну как вы не понимаете… – Квар смотрит с вызовом, он всегда смотрит с вызовом, по-другому не может, – если есть квариат, то где-то есть и…

– … вы должны остановить его… любой ценой, – говорит Варк, как всегда стоит ко мне спиной, что за манера, говорить, повернувшись к квариатам спиной, так и хочется сказать, что это порочит имя квариата, – вы должны остановить его…

Говорит так, будто я должен любой ценой понять, кого он имеет в виду, да как можно не понять, стыд и позор – но все-таки я спрашиваю:

– Кого?

– Да кого-кого, Квара же? Он же найдет… найдет…

Подгоняю взмыленный экипаж, он в изнеможении падает в кусты, с треском ломая ветви, проклинаю все на свете, теперь идти пешком, черт, черт, черт, бежать, бежать к поместью, пока не случилось непоправимое…

…не с этого надо начинать, не с этого…

А с…

– … можете меня поздравить…

Как всегда не узнаю голос Квара в телефоне.

– Э-э-э… с чем?

– Я нашел его…

– Кого… его?

– Ну как вы не понимаете? – только сейчас узнаю голос Квара, возмущенный, разгневанный, – если есть квариат…

– А-а-а… поздравляю…

– И… и все? Ну, ничего себе…

– И… и где он?

– Здесь, в поместье… в гостиной…

А вот теперь:

– … вы должны остановить его… любой ценой, – говорит Варк, как всегда стоит ко мне спиной, что за манера, говорить, повернувшись к квариатам спиной, так и хочется сказать, что это порочит имя квариата, – вы должны остановить его…

И вот теперь:

Скачу во весь опор, подгоняю взмыленный экипаж, стремительно перебирающий копытами, быстрее, быстрее, хотя, кажется, куда еще быстрее.

И теперь:

Бегу по садовой дорожке, взлетаю по ступенькам крыльца, толкаю дверь, начинаю метаться по огромному поместью, кабинет, гостиная, кухня, столовая, спальни, комнаты для гостей, где-где-где…

– … его нет. Мы опоздали…

Вздрагиваю от этого голоса за спиной, что за манера, говорить за спиной, что за манера, поворачиваться спиной к собеседнику…

– Квара… нет?

Варк кивает, все так же не поворачиваясь ко мне.

– Уже нет… он встретился с этим… с этим…

– И что случилось?

– Как вы не понимаете? Если встречаются квариат и…

Не договаривает. Замолкает.

– И… и что?

– И то… они обнуляют друг друга… плюс и минус…

– Вот черт…

– Говорил я ему, нельзя этого делать…

Спохватываюсь:

– Но… но ведь должно было что-то остаться… что-то… хоть что-нибудь…

Оглядываемся, прислушиваемся – странное чувство, что здесь, в поместье, и правда что-то есть, осталось что-то неуловимое, что смотрит нам в спину…

Что же касается дома на окраине, то… собственно, его никто и домом-то не считал кроме разве что него самого – ну вы подумайте сами, как можно считать домом того, кто еще не построен? Всякий раз он рассказывал нам душераздирающую историю, как человек, который должен был его строить, трагически погиб (в автокатастрофе или в авиакатастрофе, лес все время рассказывал по-разному), и потому теперь дома нет даже в проекте, все, что есть от дома – это пологий гранитный холм, покрытый буковой рощей, уходящей, казалось, в бесконечность. Иногда мы пытались намекнуть несостоявшемуся дому, что буки не растут на граните – но он и слышать нас не хотел. Еще чаще мы пытались намекнуть несостоявшемуся дому, что он не имеет никакого права считаться домом – но об этом он не хотел слышать еще меньше. Дом, который не был домом, упорно приходил на все наши вечера, даже завел себе визитную карточку «Вудхауз» – мы спрашивали, при чем здесь Вудхауз, а дом, который не дом, отвечал, что ничего вы не понимаете, вуд – дерево, хауз – дом, вот и получается, деревянный дом, что непонятно-то? Мы все – а нас в городке было немало – понимали, что с этим нужно что-то делать, знать бы еще, что именно. Разгадка пришла ко мне неожиданно, я и сам не думал, что все будет так просто, так примитивно, а выход-то – вот он. Когда я поделился своими соображениями с другими домами, они приняли мои слова более чем насторожено – да как так можно, да не полагается же, потому что… ну просто потому что не полагается, ну вот поэтому. Мне стоило немалого труда уговорить их, и кажется, теперь они стали настороженно относиться и ко мне тоже. Но все-таки я решил сделать то, что задумал, я верил, что у меня должно получиться…