Николай Виноградов - Чудеса да и только. Сборник рассказов социальной фантастики

Хотите верьте, хотите нет, давно это было…

– Батюшки, Санька, радость-то кака… Отец, иди скорее, сынок приехал, – со слезами на глазах прильнула мать к груди сына. Отец, улыбаясь во весь беззубый рот, стоял в сторонке, переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением ожидая своей очереди, давая жене вдоволь налобызаться.

«Как же быстро стареют мои самые родные люди, – сразу подметил Саша грустную перемену во внешности родителей. – Мать совсем седая стала, ни одного тёмного волоса уже не осталось. Похудала, сгорбилась как-то, в росте уменьшилась, словно в землю вросла. А у бати от некогда густой чёрной шевелюры осталась лишь лысина, слегка обрамлённая на висках и затылке белым пушком. Спал, наверное. Из летнего чулана вышел в одних трусах и майке, висящей на нём, как на скелете. Кажется, ещё совсем недавно был стройным и сильным. Безжалостное время медленно, но уверенно превращает его в немощного старика с жиденькой седой бородёнкой, со слезящимися глазами, с худыми ногами, как две кривые берёзовые палки, торчащие из семейных трусов, протёртых до дыр на ляжках».

– Ну, наконец-то свиделись. Чего так долго не приезжал-та? Заждались ведь напрочь, – обнял отец сына. – Мать уж вона, помирать было намылилась, – освобождаясь от объятий, прошепелявил отец. – Проходь в дом-та, чего на пороге торчим. Скоро, чай, Вовка должен приехать. Он таперичи всё больше в городе живёт. Нашёл тама каку-то бабёнку с малым ребятёнком, таксистом работат. Езды-та с полчаса на его машине, а приезжать редко стал, деньги всё заколачиват. Надолго ли прибыл? В лесу грибы пошли. Мать давеча штук двадцать белых принесла. На рыбалку хоть успем сходить?

– Конечно, успеем, бать. Сессия, экзамены сдавал, сам понимаешь. Вот, на пятый курс перешёл. Не знаю, бать, рассчитываю на недельку, а там уж как получится. Получаю мало, денег как всегда не хватает, впору хоть другую работу искать. Мы с приятелем квартиру на двоих снимали, а он институт бросил, домой уехал. Одному мне теперь эту квартиру не потянуть. Ну, а вы как? На здоровье не жалуетесь?

– Нормально! Всяко быват, конешно. То сердешко заноет, то редикюлит прострелит, а то вдруг… хе-хе… понос пробьёт. Кряхтим потихоньку…

***

Александр после школы в единственный в своём районном городе машиностроительный институт поступить не смог, осенью ушёл в армию. После демобилизации легко сдал экзамены на вечернее отделение в московский политех.

Родной брат, Володя, старше его на четыре года, никакого образования после школы не заимел. В армии служил водителем на КАМАЗе, да так на гражданке шофером и остался. Была ещё старшая сестра, но умерла в три годика.

Брат приехал уже ближе к вечеру. Саша к его приезду уже баньку подготовил.

– А я теперь на извозе горбачусь. Сутками пашу, иногда даже спать за баранкой приходится. Дали машинюшку- старушку, двадцать два года уже. День езжу – два на ремонте стою, вот и заработай тут чего. Эх, Санёк, скоро выучишься, станешь каким-нибудь начальником, большие деньги будешь зашибать, – поддавая парку, болтал без умолку Володя, радуясь встрече с братом. – Каким ты огромным-то стал – Бугаина. Сколько же ты весишь?

– Всего центнер при росте два ноль три. Вспомни-ка, батя в молодости не хилее нас был, ростом только пониже. Да-а, подсох наш батя. Не мудрено, скоро семьдесят стукнет. Да и тебе на здоровье грех жаловаться, далеко не дистрофик. Ну что, хорэ, может? Я уже напарился.

– Ну иди, я ещё попарюсь чуток…

– … Чего колдуешь, бать? Слышу, кто-то здесь шебуршит, – заглянул Александр после бани к отцу в сарай. – Опять свои любимые железяки с места на место перекладываешь? А это что за штуковина у тебя? – взял младший сын в руки металлическую вещицу, не похожую ни на одну из всех известных ему деталей механизмов. По форме она напоминала куриное яйцо, только раза в два крупнее, тупой конец которого был совсем плоским и являлся основанием. – Ого, вот это Гравицапа! Смотрел фильм «Кин-дза-дза»? Точь-в-точь такая же гравицапа. Откуда она у тебя? Тяжёленькая! Что за металл? Уж не серебро ли?

– А хрен ё знат? Но уж точно не серебро, оно мягкое. Этой штуковине знашь скока лет? Её исшо мой дед после Первой мировой из Восточной Пруссии привёз, в каком-то музее тама на память стырил. Думал, чё-то ценно, а оказалась ненужной железякой, хоть с виду и забавна. Я когда исшо мальчонкой бегал, бабка эту штуковину в углу за образами хранила. Есть в нёй чё-то волшебное. Помню, дед как-то нечаянно нажал в ней на чё-то, мы тады на крыльце с ним вечером сидели, дык в нёй чё-то заскрипело, зашуршало, а потом вдруг – бац, стенки на четыре части откинулись. Мы с дедом удивились, тока на пару секунд посмотрели друг на друга, а она сразу и закрылась. Не успели даже разглядеть, чё у ней внутре было.