Сергей Раджабов - Ном

Предупреждения от анализаторов на краю поля зрения Вито Моретти стали привычными до незаметности. Этим утром сигнал тревоги пульсировал полупрозрачным кровавым кругом прямо перед ним. Вито вывел отчёт и проглядел его по диагонали. Ничего нового, но надоедливая сирена хотя бы перестала гудеть в ушах. И это за час до будильника. Если ничего не предпринять, анализатор вызовет похоронную команду. Подумаешь, обычное рассогласование в работе органов, один слабеет, нагрузка ложится на другой, тот изнашивается, перекладывает свои дела на какой-то ещё, и так до тех пор, пока равновесие не будет нарушено настолько, что конвейер по переработке еды и кислорода по имени Вито Моретти не затихнет после долгой, слишком долгой беспрерывной работы.

Нужно встать и тащиться в процедурную. Хирургический бокс уже получил тот же самый отчёт и выработал план замены изношенных органов. Теперь на месте тревожного сигнала светилось приглашение и маршрут для тех, кто из-за шока способен заблудиться в собственном доме. Вито хмыкнул. Это сам когда-то предложил ввести во все модели боксов навигатор, когда кто-то, он уже не помнил, кто именно из его клиентов забыл, куда идти.

Дверь кабинета. Мышечная память о делах, открытиях, встречах вызвала приятное тепло между лопаток. Вито в своём воображении будто снова стал кому-то нужен. Это ощущение лёгкого азарта, когда необходимо что-то прочитать, высчитать, запросить состояние дел… Дела… Всё давно прошло. Дела куда-то исчезли. И люди… Куда они все подевались? Исчезли не разом. Стали неинтересны, перестали попадаться на глаза. Кто-то, уже не вспомнить, кто и когда, отметил, что Вито всё делает слишком медленно. Возможно, он и стал всё чаще применять стратегию ожидания проплывающего мимо трупа врага, если под врагом понимать возникшую проблему. Не самая плохая стратегия, когда у тебя в запасе вечность. Но на смену одной проблеме неизменно приходила следующая, а за ней ещё и ещё. Ожидание вошло в привычку. Всё всегда стремится к устойчивости, пока какая-нибудь случайность не нарушит равновесие, и энергия потечёт так, чтобы равновесие вернуть. И так без конца, уж Вито на это насмотрелся. Можно участвовать в этом круговороте, но пусть этим занимаются те, кому не жалко сил на суету.

Трудно вспомнить то, что забыл. Вспоминание начинается где-то в горле, или в груди. Зудом, негой, радостью, которая была следствием чего-то, что произошло когда-то и способна по ассоциации вытянуть причину на поверхность. Страх смерти, один из страхов смерти, который испытываешь после озарения, открытия своего или чужого, не важно, – боишься умереть раньше, чем мир изменится, и не увидеть этого самому. Как давно он испытывал подобный страх, Вито не помнил.

Он опустился в кресло, опёрся о стол локтями. Голова привычно повернулась туда, где раньше лежал телефон, затем планшет. Сейчас стол был пуст. То, зачем он пришёл, лежало в сейфе за его спиной. Он привык избегать сейфа. Анализатор начинал исходить тревогой, забрасывать предупреждениями об изменениях в составе крови и режимах работы нервной системы, стоило Вито зацепиться взглядом за этот бронированный цилиндр в стене.

Где он отключается? Вито осмотрел себя, ощупал бугорки под кожей за ухом, на сгибе локтя, вызвал меню, поводил глазами по пунктам, нашёл анализатор и отключил. Тревога схлынула, подействовало обезболивающее. Он извлёк из сейфа конверт. Полосатый целлулоидный цилиндр с позолоченной отделкой рядом с конвертом попросился в руки. Ручка Даниеля. Вещь, завещанная ему, вещь обвиняющая, вопящая о никчемности его, Вито жизни, сколь бы продолжительной в конце концов она ни оказалась.

Даниель заметил, как невольно старается держаться мест, знакомых по вылазкам. Не потому, что так решил, а как будто так проявляло себя что-то заложенное в его устройство, какое-то правило. Интересно, у людей тоже есть такие правила, которые срабатывают сами по себе? Одни на всех, или у каждого свои? Вот, Паоло, например. Он с Даниелем бы не пошёл. Он вообще никогда сам за стену не выходил. Ему только сигарет приноси, чтобы взамен он наврал что-нибудь Норме, если та вздумает не вовремя его поискать. Она считала, что Паоло никогда не врёт, потому что всем доволен и собирается стать священником. Умора. Этот, уж точно, принял форму сосуда.

Даниель шёл вдоль ряда гигантских платанов, мимо мусорных баков. Запищал замок на кованой калитке во дворик. Компания молодых людей возвращалась домой. Калитка захлопнулась у самого носа Даниеля. Девушка, замыкавшая шествие, виновато пожала плечами и умчалась за своими приятелями вглубь двора.