Сергей Раджабов - Ном

Карл тяжело вздохнул.

– Кстати, насчёт картины… Пойдём, заодно поможешь. В любом случае, если не хочешь, чтобы я тебя здесь запер, лучше свалить сейчас.

Даниель убедился, что ручка и флакон при нём и выскочил на крыльцо. Карл помочился в камин, вышел, запер дверь и забросил ключ в разбитое окно за чугунной решёткой.

Яркие одежды, тени, отблески зданий в лужах, оставленных поливалкой, звон часов под крышами, цокот прогулочных лошадок, запахи, шелест. Голова кружилась, приходилось закрывать глаза и медленно вдыхать.

Казалось, что Карл специально выбирал дорогу потеснее. Туристы, должно быть, самые счастливые люди в мире, стараются поглотить город, или быть поглощёнными городом. Спокойные, те, кому это удалось и суматошные, кого город ещё не успокоил.

Казалось, через каждые двадцать метров по всему городу были расставлены одинаково смуглые и одинаково одетые худощавые парни, которые планомерно мучили что-то желеобразное. Они швыряли себе под ноги яркий полупрозрачный комок, который разбивался о дощечку, превращаясь в лужицу и тут же с жалобным писком съёживался обратно в комок. Даниель встречал похожих парней во время вылазок, но те пускали в небо из рогаток светящиеся парашютики.

– Нелегалы, – пояснил Карл, – Зарабатывают, как умеют. Ты что-нибудь умеешь?

Даниель пожал плечами.

– Не знаю. Так, наверное, и я бы смог. Но, ведь это бесполезные штуки. Кому они нужны?

– Именно! Ты рассуждаешь, как нормальный человек, Дан. Но, кто такой турист? Человек утомлённый здравым смыслом, уставший экономить и рассуждать. Он занимается этим целый год, а на отдыхе готов тратить деньги и время так бесполезно, как только может. Чтобы на нём заработать, достаточно его отвлечь и развлечь. И все в этом городе, – Карл раскинул руки и обернулся вокруг себя, – сговорились производить массу бесполезного, соревнуясь в бесполезности и выкрутасах. На этом и зарабатывают. Понятно? Даниель помотал головой.

Они вышли на Кампо-деи-Фиори. Даниель чуть не наступил на горшок с цветком, коих было разложено на брусчатке целая поляна, когда его толкнула задом огромная, похожая на медведя собака. Он машинально извинился, протиснулся к крану, хлебнул воды, от которой заныли зубы, и поднял глаза на мрачную фигуру в капюшоне. Лицо статуи было скрыто тенью, а солнце за её головой образовало нимб. Грузный, медлительный дядька в шортах, за которым волочилась на поводке та неуклюжая собака, пыхнул трубкой, и густое облако дыма на миг скрыло статую от Даниеля.

– Туристы платят за историю, – за спиной возник Карл. – У тебя есть история на продажу?

Даниель помотал головой.

– А у города этого добра навалом. Посмотри на них, – Карл показал на столики под зонтиками по краям площади, – Они платят уйму денег, потому что, на самом деле, им продают не еду. Если нормальный человек голоден, он идёт в супермаркет или на рынок. А этим подают историю места, которую они едят, как приправу, которая стоит дороже самой еды.

Живот Даниеля отозвался угрюмым бурчанием.

– А какая тут история?

– Да так, из кое-кого сделали барбекю, – Карл кивнул на статую. – Пойдём.

Они прошли переулком мимо какого-то мрачного палаццо. По обе стороны от входа стояло по два часовых. К настоящему с автоматом и в обычной камуфляжной форме был приставлен декоративный со шпагой на белой перевязи и красно-синим плюмажем, торчащем из треуголки. Даниель загляделся на караул и чуть не потерял из вида Карла. Они перешли через дорогу и прошмыгнули в следующий переулок. За ним расстелилась площадь, больше похожая на широкую улицу. Карл запетлял меж слоняющихся туристов, протиснулся сквозь зрителей, обступивших резчика по моркови, помахал квартету из пенсионеров, настраивающих инструменты, развернулся спиной к египетскому обелиску и вдоль зонтиков ресторана «Три шага» приблизился к площадке, уставленной картинами.

Картины висели на щитах, лежали стопками на Х-образных подставках, стояли на мольбертах или были пристёгнуты к тележке на колёсах, размером с открытку или способные застелить небольшую комнату. Абстрактные пятна, цветы в вазе, цветы без вазы, композиции из пыльных винных бутылок и позирующий петух, приукрашенные закатом римские улицы, мосты, фонтаны и скульптуры. Взгляд Даниеля цеплялся за яркие краски, пока не закружилась голова.

Карл зашёл за ширму из прессованных опилок, увешанную холстами. На отполированной брусчатке сидел парень в белой майке и лениво разводил краску, используя булыжники рядом с собой, как палитру. Перед парнем стояла законченная картина – ночная панорама с освещённым мостом над Тибром, несколькими лунами, из которых одна настоящая, остальные – фонари над скульптурами. Сбоку из темноты мост подпирал Замок Святого Ангела.