Сергей Раджабов - Ном

– Андреа уже детей сюда таскает.

– Я сам пришёл, – ответил Даниель на том же языке.

Парень отдышался, размазывая по щетине беглые капли, обошёл кресло и протянул лапу с тонким рисунком из въевшейся краски и чёрным ногтем на большом пальце.

– Карл.

– Даниель. А отца Андреа нет?

– Отца? Почему отца? А, ряса? Это так, маскировка. Его нет. Откуда ты, Дан?

Даниель отвернулся, присел на корточки, подтянул из очага кастрюлю, зачерпнул и запихнул в рот ложку густого варева. Он сразу уловил кислый привкус, но поневоле сглотнул, отпихнул от себя кастрюлю и съёжился в кресле. Спина вспотела. При воспоминании о том, как он когда-то с голодухи не удержался от тухлой котлеты, сдавило горло. Оставалось только ждать, глядя, как приближается неизбежное, то, что было с ним тогда. Хорошо бы сейчас напиться воды и вызвать рвоту, как показал ему Паоло, но вся вода только что исчезла внутри Карла.

Карл открыл железный ящик, – защита от крыс, – и зашуршал пакетами. Для Даниеля нашлись сыр, вяленое мясо, не до конца окаменевший хлеб и полпачки чипсов. Сытость смежила Даниелю глаза.

Карл ритмично хрустел, сидя на ящике. Даниель стал считать хрусты, насчитал сорок два и бросил. Живот всё ещё не подавал признаков недовольства. Возможно, похлёбка не настолько испортилась, только пить теперь хотелось сильнее.

Даниель сменил плед на высохшую одежду и пошёл разглядывать помещение при дневном свете. Затёкшие ноги противно покалывало.

– Что это за место?

Карл подскочил к освободившемуся креслу, развернул его спинкой к потухшему камину и развалился, закинув ноги на подлокотник.

– Приют.

– Не похоже.

– Это Андреа придумал. Он организует приюты в заброшенных зданиях. Временно никому не нужные здания для временно неприкаянных. Электричества нет, воды нет, есть крыша и стены. Некоторым этого хватает.

– Люди почему-то нуждаются в разных обёртках: крыша, стены, одежда… Я видел таких в городе. Почему они не идут сюда?

– Рекламу не даём. Обычных бомжей Андреа не приваживает, спалят всё. Приличных только. Вот сегодня Марго уехала… die Teufelin 1 1 . Дьяволица (нем.) … Про обёртки это ты верно подметил. Без обёртки иной раз даже с женщиной не пообщаться.

У Карла заволокло взгляд.

– … И сам же дал ей денег на билет.

– Ты всем даёшь деньги?

– Всем подряд денег давать нельзя, а то случится перекос. А должно быть эквилибрио, – Карл покачал ладонями. – Ты мне, я тебе. Понятно? Это что у тебя? – Карл показал на чехол, который висел у Даниеля на шее.

Даниель перекинул его за пазуху.

– Я только посмотрю.

Даниель помедлил, потом решился и протянул драгоценность Карлу.

– Интересная вещь.

Карл вынул из чехла ручку и, подставляя свету её бока, принялся разглядывал матовый блеск пера и то, как просвечивает корпус в полоску, напоминающий неровным цветом янтарь. На навершии колпачка было изображено гнездо с птицей и птенцами.

– А чернила есть?

Даниель вынул из кармана гранёный флакон с красной жидкостью.

– И что же ты ею пишешь, Дан?

– Ничего. У меня бумаги нет.

– Хмм… На барахолке можно прилично за неё выручить.

Даниель улучшил момент и выдернул драгоценность из чужих пальцев. Такая прыть позабавила Карла.

– А как насчёт выйти в город и наполнить бутылки водой? Несколько таких вылазок, – Карл прищурился, – скажем… пять, и считай, расплатился за ночлег и еду.

Даниель вернулся с двумя пыльными пакетами бутылок с водой из питьевого фонтанчика. Карл бросился ему навстречу, выудил из пакета полулитровую бутылку, разом втянул в себя три четверти содержимого, затем вернулся в кресло и продолжил быстрыми штрихами что-то набрасывать в блокноте.

– Считай эквилибрио.

Даниель подошёл и заглянул через плечо в блокнот. Карл перелистнул на начало. Первые страницы были изрисованы деталями человеческого тела: пальцы, руки, шея, ступня в обуви, ступня голая. Затем все детали собрались в рисунки девочки, которая то стояла в балетной позе, то затягивала шнурки на розовых тапочках.

– Красиво.

– Да, ничего особенного. Наброски. Я по ним картину написал для Accademia di Belle Arti. Как раз перед тем, как меня вышибли. Хорошо, не успел им отдать – всё равно, что выбросить.

– Почему вышибли?

– Поспорил с ректором. Сказал, что их проекты – дерьмо замшелое. Не важно.

На последней странице Даниель узнал себя в кресле перед камином. С одной стороны пледа торчала его кудрявая голова, а с другой голые пятки.