Леонид Дюк - Теория поля

– У Акименко хорошая лаборатория, да и людей он подбирать умеет. Ему бы интересных задач, он бы горы свернул. А сейчас самому себе приходится хлеб искать. Впрочем, оклад инженера он тебе в любом случае обеспечит.

Они помолчали. Арсений смотрел на горящие угли камина и прокручивал в своей голове различные варианты и предложения. Евгений Михайлович размеренно и сосредоточенно набивал табаком трубку. Казалось, что это занятие полностью поглотило все его мысли. На самом деле он в очередной раз продумывал, что же он сам лично как заведующий кафедрой мог бы предложить своему лучшему выпускнику. Закончив с трубкой, он протянул ее Арсению:

– Попробуй. Настоящий бриар [4] Бриа́р – материал из плотного древовидного нароста (корнекапа) между корнем и стволом кустарника эрики древовидной (Erica arborea) семейства вересковых. Средиземноморский бриар, выросший на сухих почвах, содержащих высокое количество кремния, даёт необходимое по качеству, жаростойкости и прочности сырьё для производства трубок. Кремниевая кислота не дает трубке гореть, а пористая структура бриара превосходно впитывает влагу, образующуюся при курении. Для развития такого бриара необходимо от 30 до 40 лет, но лучшие заготовки получаются из 80–100-летних деревьев. , голландская, старых мастеров. Мне недавно подарили.

Арсений не любил курить, но иногда в компании профессора соглашался. Атмосфера располагала. К тому же табачный дым успокаивал и позволял отвлечься от посторонних мыслей. Затянувшись сладковатым ароматом, удивительным образом сочетавшимся с выпитым виски, он продолжил:

– Профессор Романский из института ядерных исследований давал отзыв на мой диплом. Я был у него. Тоже приглашает к себе. Говорит, что есть интересная тема. Собирает команду.

– Я знаю его тему. Она не совсем твоего направления. Хотя, с другой стороны, и усилий особых от тебя не потребует. Он согласен оформить тебя совместителем?

– Думаю, да. Хотя конкретно мы с ним ничего не обсуждали. Но он сказал, что программу, которую я писал для дипломного проекта, можно использовать почти без доработок и для его целей.

– Хорошо, – задумчиво проговорил профессор, – а я все думал, как бы мне убедить тебя остаться в науке после окончания университета. Будешь работать у Акименко, плюс кое-что получишь в ИЯИ, ну и я тебе тоже какую-нибудь тему подкину. Глядишь, и получится свести концы с концами. Курочка по зернышку клюет.

– Работать на трех работах?

– Так ведь тебе и появляться-то нигде практически не придется. Можешь работать из дома. Изредка, конечно, будешь заезжать, эксперимент, там, провести да за зарплатой.

Арсений улыбнулся. Он прекрасно понимал лукавство профессора. Понимал он и то, что Малахов всеми силами пытается найти достойную возможность для своего ученика применить себя в выбранной когда-то профессии.

– В универе висит объявление, – продолжал перечислять молодой человек варианты своей будущей деятельности, – итальянская консалтинговая компания приглашает выпускников университета и аспирантов для работы программистами в области телекоммуникаций. Я прошел тесты и собеседование. Никаких специальных вопросов. Только на сообразительность и на знание английского. Жду результатов. Окончательное решение принимают в Италии. Три месяца обучения здесь, потом две недели стажировки там. Зарплата для начала раза в три больше, чем в сумме получится по всем трем научным предложениям.

– Все ж таки, ты опять опускаешься до банального программирования!

– Но я люблю программировать, и у меня получается.

Евгений Михайлович встал. Взял пару поленьев и подкинул их в камин. Посмотрел на огонь. Подошел к окну. Некоторое время задумчиво взирал на улицу. За окном шел снег. Сгущались ранние зимние сумерки. Крупные для столь морозной погоды снежинки элегантно кружились в медленном, завораживающем вальсе и затем, приближаясь к поверхности земли, густо стелились на всех предметах, сплошь покрывая открытое пространство равномерным белесым ковром. В нарушение всех законов физики, словно иронизируя над убеждениями заслуженного ученого, одна из снежинок внезапно замерла на промерзшем оконном стекле, удерживаемая неведомой силой на абсолютно гладкой вертикальной поверхности прямо пред задумчивыми очами пожилого профессора. Строгие четкие линии сверкающих водяных кристалликов, пересекающихся в каждом из шести направлений под абсолютно одинаковыми углами, делали неподражаемый, неповторимый узор снежинки великолепно красивым, потрясающим, волшебным! Особенно в глазах человека, умевшего по достоинству оценить гармонию порядка и привыкшего за долгие годы исследований угадывать за внешней красотой функциональную оптимальность. Некоторое время он разглядывал ее в молчаливой прострации, пытаясь с помощью идеально симметричной формы этого естественного творения удивительной природы придать некое подобие порядка и собственным тяжким мыслям.