Валерий Сабитов - Цитадель

«Вот это да! Он держит на контроле внутренние мысли членов Правящего Совета! И, наверное, не только, — Мартин поразился открытием, и оно его успокоило: у людей супермены, и у золотых людей суперфаэты-вундеркинды. — Природа-то одна на всех, на рабов и царей, — хотелось ему сказать. — И ни тот, ни другой завтрашнего дня своего не знает. Дави их, Леран, я с тобой!»

— Да, говорит глава Совета Эйбер, — он по праву располагает многими неизвестными фактами, — первые фаэты Земли предсказали появление на планете разумных существ подобных себе. И способствовали тому. Но, что важно: люди появились на Земле совсем не так, как ожидалось. Не было долгого и мучительного пути переходов от примитивного к сложному. Человекоподобные громадные обезьяны так и остались обезьянами, не оправдав надежд. Правда, за сотни тысяч лет уменьшились в размерах. Но люди, — они возникли как бы ниоткуда. Их было настолько мало, что хватало пальцев на руках… Загадка! Как будто оправдался прогноз, но… Плюс к тому, надо помнить, что фаэты в те времена не были способны и не ставили цель контролировать всю поверхность планеты. Впереди ждали ещё неожиданности. Тоже загадки. Одна из них: на протяжении человеческой истории люди несколько раз исчезали с территории планеты и вновь так же необъяснимо возникали. Начинался новый виток. Восхождения или падения, — вопрос завтрашний.

— Проводилась ли когда-нибудь селекция, отбор человеческого материала? — решился спросить Мартин.

— Никто из фаэтов об этом ничего не знает, — уверенно ответил Леран, — Прогрессивная селекция за счёт приоритетных экземпляров, — процесс всесторонне не управляемый. И не может быть таковым. Элитарность характеристик, — плавающая категория. Никто не может знать, какие требования предъявит к нам природа в будущем.

— Вот и хорошо, — весело сказал Мартин, — Тогда мы не в обиде на вас. Не помогали, — это ваша проблема. А если не мешали, — большое спасибо.

— А теперь, Арни, вернёмся к нашему диалогу, — сказал Леран, — Мы с Эрнестом переходим к частным проблемам. Не только люди, но и не все фаэты осведомлены о них. У каждого свой участок работы, каждый доверяет другому. Сейчас все смогут убедиться, что жизнь и смерть, — всеобщие понятия. Рождение человека не менее радостное событие, чем появление фаэта. Гибель человека, — не менее трагична, чем смерть фаэта.

— Шкала страданий едина для обоих. Но есть разница. Женщины фаэтов не рожают. Забыты семьи, нет привязанностей. Постепенная атрофия чувств. Но я обращаюсь к памяти Фаэтона. Ведь там и тогда у нас всё это было! Даже я, хоть и смутно, вспомнил свою семью. Теперь же мы каждый сам по себе, наедине со своей задачей. У нас нет родственных связей. И потому Арни, когда видит таковые у землян, считает их атрибутами животного, неразумного мира. Скажи нам, Арни, какой участок поручен лично тебе?

— Моя задача: обеспечить адаптацию лотосорожденных к земной обстановке.

— Расплывчатое определение. Уточню: регистрация золотых дождей, дополнительная охрана воспроизводящих нас морских лотосов, контроль за юным фаэтом и его окружением. Его обязанность, Эрнест, — следить за нами от распада контейнера до появления во Дворце Посвящения. Думаю, Арни хорошо справляется со своей работой. Попробую доказать на своём примере.

Мартин похолодел: придётся ещё раз пережить самые трагичные повороты своей судьбы. Присутствовать на месте гибели Крониных, увидеть глазами Лерана последний взгляд Барта, закрыть глаза обескровленной Нинель, перебрать своими руками жалкие останки команды «Барта Эриксона»…

Леран говорил кратко и сжато вслух, но дублировал рассказ мыслекартинами с места действия, и как очевидец-фаэт, и как человек-землянин, теряющий родных и близких по воле неизвестной могучей силы. В заключение дал развёрнутый образ своего сна о Йуругу, сна-воспоминания о расправе драконоподобных ящеров с послом Фаэтона и его семьёй.

— Чрезмерная привязанность лотосорожденного к земной семье усложняет процесс раскрытия нашей личности, — сказал Арни, когда Леран завершил повесть своей земной жизни, — До расстрела в Нью-Прайсе тебе дважды давали возможность вернуться к своим. Ты не воспользовался и сопротивлялся. Меня это обеспокоило.

— Но зачем торопить моё раскрытие? — спросил Леран, — Что означает несколько лет? Стоят ли они чужих жизней?

— Чрезмерная привязанность к землянам разрушает цельность фаэта, делает его ущербным. Ты пытаешься представить меня преступником. Но я никого не убивал. Я не вмешиваюсь в ход земной истории.