Йен Макдональд - Новая Луна

В отсеке для подготовки к выходу на поверхность Лукасинью Корта, Абена и Лусика Асамоа надевают пов-скафы вместе с командой спасателей ВТО и отрядом охранников АКА. Из Боа-Виста не поступало никаких сигналов вот уже два часа, если не считать пульсирующий маяк убежища. Убежища крепки, но разгром Боа-Виста сильно превосходит заложенные при строительстве параметры. Зеленые огни. Корабль садится. Отсек сбрасывает воздух. Лукасинью и Абена касаются шлемами — признание дружбы и ожидание страха. Фамильяры сжимаются в именные метки над левым плечом.

ВТО протестовала, что, завернув в Тве за Лусикой Асамоа, они добавляют опасные минуты к своей спасательной миссии. «Там моя девочка». ВТО все еще возражала. «АКА заплатит за дополнительное горючее, время и воздух». На том и порешили. «Нас будет трое».

«Отсек разгерметизирован, — сообщает Цзиньцзи. — Двери открываются».

Абена стискивает руку Лукасинью.

Лукасинью никогда не летал на лунном корабле. Он ожидал волнения: полета к поверхности быстрее, чем ему когда-либо доводилось путешествовать, во власти мощных реактивных двигателей, спеша на помощь. На самом деле он сидел в кресле в отсеке без окон, испытал серию непредсказуемых рывков и глухих ударов, а также ускорение, которое прижало его к ремням безопасности, и еще у него было много времени, чтобы вообразить, что они найдут внизу.

Спасательный взвод ВТО направляется через поле мусора к шлюзу. Они устанавливают лебедки на треногах и фонари. Лусика с Абеной и Лукасинью и своими охранниками спускаются на поверхность по пандусу. Прожектора лунного корабля порождают длинные, медленно ползущие тени искореженной садовой мебели, искривленных строительных балок, кусков армированного стекла, вонзившихся в реголит, разбитых машин. Лукасинью и Абена пробираются через обломки.

— Нана.

Охранники Лусики что-то нашли. Огни их нашлемных фонарей пляшут по твиду, изгибу плеча, пряди волос.

— Стой там, Лукасинью, — приказывает Лусика.

— Я хочу его увидеть, — говорит Лукасинью.

— Стой там!

Два охранника хватают его, заставляют отвернуться. Лукасинью пытается вырваться, но это свежие работники, шесть месяцев как из Аккры, и силы в их мышцах побольше, чем у любого лунного мальчишки третьего поколения. Абена становится перед ним.

— Посмотри на меня.

— Я хочу его увидеть!

— Посмотри на меня!

Лукасинью поворачивает голову. Он замечает Лусику на коленях на реголите. Ее руки прижаты к щитку шлема, она раскачивается взад-вперед. Он замечает что-то разбитое и исковерканное, взорванное и вымороженное до состояния дубленой кожи. Потом Абена прижимает ладони по обеим сторонам его шлема и заставляет повернуть лицо в свою сторону. Лукасинью отвечает ей тем же. Он тянет Абену к себе, они соприкасаются шлемами в поцелуе пылевиков.

— Я ни за что никогда не прощу людей, которые это сделали, — клянется Лукасинью на частном канале. — Роберт Маккензи, Дункан Маккензи, Брайс Маккензи, я называю ваши имена и бросаю вам вызов. Я поставил отметку. Вам от меня не уйти.

— Лукасинью, не говори так.

— Это ты не говори мне такого, Абена. Это мое дело — не тебе решать.

— Лукасинью…

— Это мое дело.

— Миссис Асамоа-Корта.

Лусика вздрагивает, когда ее вызывают по общему каналу спасатели ВТО.

— Мы готовы.

Она кладет руку на плечо Лукасинью. Тактильные датчики пов-скафа передают ей текстуру ткани, ему — прикосновение ладони.

— Лука, это тебя убьет.

Он увидел лишь малость: ему не позволили увидеть то, что увидела Лусика; его дядю, ее око; но то, что он увидел, уже никогда не забудет.

— Нана, они ждут нас, — говорит один из охранников.

Она аккуратно разворачивает Лукасинью, чтобы он оставался спиной к тому, что умерло. Луна убивает уродливо.

Команда Воронцовых цепляет к лебедкам сначала Лусику, потом Лукасинью и последней — Абену. Лукасинью повисает над черной глоткой шахты шлюза. Смотрит вниз, и луч его нашлемного фонаря расплескивается по стенам ямы. Чудовищный взрыв, сопровождавший разгерметизацию Боа-Виста, ободрал с шахты все, что могло бы зацепить и порвать пов-скаф. И все же это спуск в ужас, во тьму. Убежище постоянно посылает сигнал о помощи, но оно могло сместиться, его могло зажать, системы могли отказать, сломаться.

— Снижаемся.

Наверное, все было почти так же, когда Адриана впервые спустилась в лавовую трубку, которую собиралась превратить в свой дворец. Свет на скале, вибрация лебедки передается по канату. «Ты вылез отсюда, когда разъярился на пай и удрал, — думает Лукасинью и чувствует короткое и жгучее смущение. — Как же непохоже твое возвращение…»