Федор Вениславский - Шахматная доска роботов

Осознавал ли я до конца, что произошло? Я взялся за дело, которое может быть самым сложным за всю мою карьеру. Я узрел, как передо мной замаячил призрачный шанс вернуть себе то, что всегда тешило моё самолюбие и тщеславие. Я ухватился за шанс, но подумал ли я каковы мои шансы на успех? На этот счёт у меня всегда была собственная теория, разработанная мною специально для случаев, когда шансов не много, а тебе нужно быть уверенным в себе. Я был убеждён, что в любой ситуации, независимо от никаких факторов шанс выиграть или проиграть всегда пятьдесят на пятьдесят: выиграл или нет. Всего два варианта. Две возможности. Всегда.

Я прибыл в городское управление полиции. Моя дружба с шефом полиции, Джеймсом Филмором, длилась ещё со времён юридического факультета Гарварда. Наши дороги всегда были параллельны – по выпуску он принялся всходить по карьерной лестнице в правоохранительных органах, а я становился восходящей звездой адвокатуры. Сейчас из нас двоих на вершине остался только он, но это никак не мешало нашим отношениям. Джеймс встретил меня в своём кабинете:

– Том, а я всё сижу жду тебя! – он крепко сжал мою руку и тепло улыбнулся.

– Значит, ты уже получил документы?

– Полчаса назад пришли, я был приятно удивлён, когда увидел твою фамилию. Это сыграла твоя интуиция на беспроигрышные дела, как в былые времена или ты наоборот, хочешь ускорить процесс возврата людей в вашу профессию?

– Ты же знаешь, если я за что-то берусь, я твёрдо намерен выиграть.

– И какое же это чувство – защищать робота? В новинку?

– Пока сказать не могу. Я даже с ним не виделся ещё. Но по сути разницы нет – я его воспринимаю как подзащитного.

– Ну, признайся. Есть желание, чтобы робота засудили? Чтобы восторжествовала справедливость, и ты вернулся к своему любимому делу вновь?

– Джеймс, ты очень правильно выразился. Я хочу вернуться к своему любимому делу вновь. Для этого должна восторжествовать справедливость, какой её вижу я – в глазах всех. И как к ней правильно подвести, к пониманию справедливости – будет моей главной задачей.

– Стоит полагать, справедливость – когда ты будешь в топе, а остальные люди-адвокаты всё так же не будут выдерживать конкуренцию роботов, которых ты оправдаешь.

– В общих чертах верно.

– Ты всё такой же самонадеянный засранец, как и раньше, – он хлопнул меня по плечу, – ты бы зашёл к нам с женой в гости, уже месяца два не был.

– Договорились, по окончанию соберёмся у тебя отпраздновать. А пока я пойду к своему роботу. Времени очень мало, завтра первое слушание.

Впервые в истории гостем полицейского участка в качестве взятого под стражу был не человек. Я сидел в комнате для встреч. Охранники завели внутрь робота-адвоката. Но выглядел он совсем не по-адвокатски. На его механизированных руках были надеты наручники, хотя вряд ли это было вынужденной мерой. В данном случае – просто требованием закона. Стражи правопорядка расстегнули замок. Человек бы сразу стал потирать запястья в местах, где их только что сковывал металл. Роботу было всё равно. Полицейские вышли, оставив нас вдвоём.

TRIAL-KU присел на стул, положив руки перед собой.

– Ну что же здравствуй, – начал я, – меня назначили твоим защитником. Суд состоится завтра, потому у нас мало времени. Ты не против, если я буду называть тебя Триал?

Ответ не прозвучал. Робот смотрел на меня, и спустя десяток секунд задал вопрос:

– Вы ненавидите меня?

– Почему? За что мне тебя ненавидеть?

– За то, что я представитель области прогресса, лишившей таких как вы практически всей основной работы. А затем, будучи воплощением адвокатского ремесла, нарушил его принципы, тем самым осквернив.

– Нет. Я тебя не ненавижу.

– Ваша ненависть будет нормальной реакцией. Практически все люди-адвокаты ненавидят нас, или хотя бы испытывают неприязнь. И хоть я не могу ощутить, что собой представляют эти чувства, я понимаю их значения и последствия, которые возникают после их появления в человеке. Вы можете быть со мной откровенными.

– Нет. Я серьезно. О какой неприязни может идти речь? Я восхищаюсь вами. Вы – это произведение искусства, вершина творения человеческой научной мысли. Я убеждён, что нельзя допустить вашей утилизации. И давай начнём с того, что откровенным со мной будешь ты.

– С радостью. Я хочу вам помочь.

– В данной обстановке в помощи нуждаешься ты сам. Возможно, такое не предусмотрено твоими программами, но мы имеем то, что имеем.