Пол Андерсон - Робинзоны Вселенной (Сборник)

Он взял бумагу и карандаш, сел за стол и прочитал вопросы. На сей раз не обычный тест на уровень интеллекта. На сей раз нечто гораздо более личное. К счастью, по большей части ответом служило «да» или «нет». Да и вопросов не так уж много.

— Верите ли вы в Бога, чья мораль может быть постигнута человеком?

Авери написал: «Нет».

— Верите ли вы, что цель оправдывает средства?

Он написал: «Иногда да, иногда нет».

— Хотите ли вы стать бессмертным?

Он написал: Нет.

— Как вам кажется: вы смелый, смелее прочих или трус?

Он написал: Трус.

— Оказалась ли для вас стрессовой ситуация, в которой вы сейчас находитесь?

Он написал: Не будьте идиотами.

— Готовы ли вы умереть за идею?

Он написал: Не знаю.

— Считаете ли вы, что человек выше животных?

Он написал: Кое в чем.

— У вас нормальная сексуальная потенция?

Он написал: Думаю, что да.

— Чего вы боитесь больнице всего?

Он написал: Безумия.

— Считаете ли вы, что войны могут быть оправданными?

Он написал: Иногда.

— Совершали ли вы когда — нибудь убийство?

«Ну и вопросик, — подумал Авери, — просто чудо!» Он написал: Думаю, что нет.

— Были ли вы когда — либо причиной смерти других людей?

Воображаемые лица трех безымянных летчиков всплыли перед его мысленным взором, и он написал: Да.

— Кого вы любите?

Чувствуя себя предателем, Авери написал: Самого себя.

Ну, вот и все. Он пробежал глазами ответы и положил бумагу в нишу. Через несколько секунд панель закрылась.

Подойдя к невозмутимой пишущей машинке, он напечатал:

— А теперь уберете вы эту проклятую стену или нет?

И тут же получил ответ:

— Очень скоро. Потерпите, пожалуйста.

Закурив, Авери принялся ходить взад — вперед по комнате. Ситуация становилась все более и более загадочной. И самое противное в том, что он полностью лишен инициативы. Они делали все, что хотели. И это Авери очень не нравилось.

Но если все — таки вернуться к вопросу, кто они такие: ответ… нет ответа… Он должен быть! Авери всем своим естеством чувствовал мысленный барьер, отделяющий здравый смысл, рациональное мышление от иррациональной убежденности. «Ну его к дьяволу, это рациональное мышление», — думал он. В подобной ситуации от здравого смысла ровным счетом никакого толку. Помочь способно только иррациональное… а может, и этого окажется недостаточно.

Ну, давай же! Давай, где она, эта твоя иррациональная убежденность, наполнившая твой мозг, словно вода перед запрудой.

— Они и не люди вовсе. Они — чертовы инопланетяне.

Слова взорвали гробовую тишину комнаты. Громоподобным эхом отразились от металлических стен.

И в этот миг, словно по сигналу, стена, отделявшая его от Барбары, исчезла. Только на сей раз на той стороне сидела не Барбара. Это была какая — то другая женщина…

Скорее, девушка. Каштановые волосы, большие испуганные глаза, круглое молодое лицо.

— А где Барбара? — почти выкрикнул Авери. — Кто ты такая?

Он не хотел кричать. Так получилось.

— Я… Я Мэри Дурвард… Я… Как вы сюда попали?

Она явно была очень напугана.

Глядя на нее, Авери внезапно вспомнил, что он небрит. Да и не умыт тоже. Он улыбнулся. Он должен был выглядеть довольно неприглядно, словно какой — нибудь мерзкий тип из третьесортного фильма ужасов. Черт, да это и был фильм ужасов. Почти.

— Совсем недавно, — пояснил он, — в камере рядом с моей находилась девушка по имени Барбара Майлз… По крайней мере, я думаю, что это была соседняя камера. Черт его разберет в этой тюрьме… Между прочим, меня зовут Ричард Авери.

Увидев, что он вовсе не такой уж страшный, каким поначалу показался, Мэри несколько приободрилась.

— Со мной произошло то же самое, — сказала она. — Мужчину в соседней камере звали Том Саттон. Они… позволили нам поговорить. Затем настало время отвечать на новые вопросы, и нам пришлось расстаться.

Авери задумался.

— Давайте вместе попробуем разобраться в этой головоломке, предложил он. — Где они тебя подобрали — Парк Кенсингтона или Гайд — Парк?

— Парк Кенсингтона, — изумленно ответила она. — А как вы догадались?

— Я изучаю привычки похищенных персон, — сухо и совершенно серьезно объяснил Авери. — Я полагаю, тебе попался на дороге весьма привлекательный кристалл?

— Я подумала, что это чья — то брошка, — призналась она. — И я…

— И ты решила ее поднять, — закончил за нее Авери. — И в следующий миг очнулась здесь, в этом сумасшедшем доме. Правильно?

Она улыбнулась. Было в ее улыбке нечто необыкновенно приятное. Внезапно Авери стало жалко ее до слез. Она совсем не выглядела такой же стойкой и жизнерадостной, как Барбара. На вид ей было лет девятнадцать. И она казалась потерявшейся. Безнадежно потерявшейся.