Ольга Онойко - Полудённое море [сетевая публикация]

Лета улыбнулась ему. Поразмыслила.

— А если подумать, — спросила она, — то что бы сказал ты? Тут и правда словно райское море. Волшебные гидробионты. С чем бы это сравнил ты?

Вадим замолчал надолго. Лета успела забеспокоиться, не обиделся ли он на дурацкий вопрос. Или, может, говорить здесь о смерти — плохая примета?

Лицо Вадима стало неподвижным, взгляд устремлялся в блистающий горизонт.

— Нет, — ответил он наконец. — Не с тем, что после смерти. Я бы сравнил это с местом, где ожидают рождения.

У Леты мурашки побежали по коже.

…что, если сфера Полудённого Моря — это яйцеклетка?

Она уже открыла рот, чтобы рассказать Вадиму о своих догадках, но Вадим вдруг схватил её в объятия и расцеловал — так долго и крепко, что Лета начала пищать и вырываться.

— Я люблю тебя, — сказал он, глядя ей в глаза цепким взглядом. — Знаешь, за что я тебя люблю? Мои друзья думают — за то, что ты молодая и красивая. Нет. За то, что тебе можно рассказывать про китайских художников, рай и смерть. И ты поймёшь.

Лета сомкнула веки.

— Мне сейчас очень хорошо, — сказал Вадим. — Здесь, с тобой. Вот бы так было всегда…

За спиной Леты вздохнуло Полудённое Море.

Последний день на полудне встретил её грозой. Лету разбудил гром. Удар был настолько близким и жутким, что она подскочила как ошпаренная. Несколько минут, пока она не проснулась окончательно, в голове метались всякие ужасы — что это? Мина? Торпеда? Корабль повреждён? Что за глупость, какие могут быть мины в Полудённом Море… Потом гром прогремел снова, чуть дальше, и теперь уже ясно было, что это всего лишь гром. Лета с глубоким вздохом опустилась обратно на подушку. Посмотрела на часы: несусветная рань.

Снова заснуть ей, конечно, не удалось. Работы на сегодня уже не было. Лета бестолково бродила туда-сюда, не зная, чем себя занять. Столкнулась с Вадимом — тот, бодрый и подтянутый, спешил куда-то. Поглядев на неё, он засмеялся: «Испугалась?» — но утешать не стал, только чмокнул в щёку и заторопился дальше.

Штурман Лёша стоял на палубе и мок под дождём. Услышав шаги, он обернулся. На лице его сияла улыбка.

— А ничего, что гроза? — робко спросила его Лета.

— Что?.. А! — Лёша запрокинул голову, уставившись в чёрное от туч небо. Дождь стекал по его лицу и шее, прямо под плащ. Лете даже смотреть на него было холодно. — Да брось!

На горизонте засверкали молнии. Звук пришёл через несколько секунд — глухой, ворочающийся.

— Она кончится раньше, чем мы пойдём на выход, — сказал Лёша. — Дождь уже редеет. Час назад знаешь, что тут было? Я боялся, меня смоет.

— Зачем ты стоишь под дождём? — Лета фыркнула. — Вырасти хочешь?

Лёша вдруг задумался — так, словно она спросила о чём-то серьёзном.

— Не знаю, — наконец ответил он с рассеянным недоумением. — Чего я тут стою? Просто нравится…

Лета поспешила заговорить:

— А как выглядит выход с полудня?

Лёша умылся пятернёй, стряхнул капли воды с плаща.

— Никак не выглядит. Капитан команду даст, «полный вперёд», и мы пойдём, пойдём, пойдём… а потом увидим берег, — он сощурился. — И если очень повезёт, это будет наш берег.

Лета охнула.

— Лёша, не пугай меня!

Лёша рассмеялся.

— Не бойся, — сказал он. — Всё будет нормально.

— Придётся поверить.

Лета оглядела горизонт. Тучи ещё не расходились, но стало заметно светлее.

Мимо протопал матрос, сказал Лете: «Пожалуйста, вернитесь в каюту». У него были оловянные глаза, грубый сорванный голос и странное лицо — как будто он то ли боялся говорить с людьми, то ли пытался изобразить робота. Лета вопросительно посмотрела на Лёшу.

— Да ты-то что, — сказал Лёша с прежним добродушием. — Если хочешь, оставайся. Ты же сама собираешься штурманом стать.

И снова улыбнулся.

Между лопатками у Леты проскользнула пара мурашек. Был в словах Лёши какой-то смысл, значение, которого Лета не понимала — пока не понимала. Но вместо любопытства она почувствовала страх.

Лета поспешила убедить себя, что Лёша просто пытается флиртовать с ней, немедленно рассердилась, засмущалась, сказала себе мысленно, что Вадим будет ревновать, и даже, может быть, Лёшу побьёт, натянуто улыбнулась Лёше и ответила, что лучше пойдёт в каюту.

Штурман пожал плечами и уставился в горизонт.

Весь этот спектакль в голове у Леты, причудливый и нелепый, был настолько фальшивым, что Лете стало не по себе. «Зачем я всё это придумала? — спросила она и сама ответила: — Потому что я испугалась. Испугалась того, что Лёша имел в виду. И испугалась спросить у него. Почему?» Но на это ответа не было.