Александр Филиппов - Сказка без чудес

Метнувшись в прихожую, схватил стоявшее там пустое ведро, и помчался следом.

Качнув коромысло «журавля», зачерпнул воды, и тем же манером, опасливо втянув голову в плечи, под выстрелами, вернулся в спальную, принялся плескать на огонь.

А потом узрел вдруг в небе прямо над окном нечто чёрное, ширококрылое, парящее низко, едва не касаясь макушек деревьев. Что-то, уже смутно знакомое отставному чиновнику, виденное как будто бы раньше — может быть, в дурных снах?

— Во! И этот, зараза, уже тут как тут! — услышал Дымокуров голос Еремея Горыныча, который приблизился неслышно и встал рядом, обозревая ту же картину.

— Кто?! — со страхом рассматривая то ли гигантскую птицу, то ли, размерами с человека, летучую мышь, спросил Глеб Сергеевич.

— Упырь, — в сердцах бросил Еремей Горыныч. — Тебе ж с ним и раньше знакомиться доводилось! Сдаётся мне, что он, гнида, всю эту бойню с нападением на нас и поджогом устроил!

И точно! Присмотревшись, отставной чиновник узнал в чёрном, парившем в небесах, и бросавшем на землю зловещую тень, существе, того красноглазого типа с алебастровым лицом, который во время оно представлялся ему, как Люций Гемулович.

Только с гигантскими крыльями и маленькими в сравнении с ними, как у птеродакля, лапками на груди. И этот преобразившийся, воздухоплавающий Люций Гемулович не просто летал. А извлёк вдруг из складок своих чёрных, полоскавшихся на ветру, одеяний, некий светящийся шар. И запулил его с верхотуры в сторону дома!

Слышно было, как этот плазмоид с оглушительным треском взорвался где-то на крыше, так, что с козырька посыпались вниз искры — раскалённые до бела, словно брызги напалма.

— Ну, а теперь моё время пришло, сынок! — услышал Дымокуров Еремея Горыныча.

И опять это родственное, глубоко личное, интимное даже — «сынок», покоробило Глеба Сергеевича.

Он не без раздражения оглянулся на Еремея Горыныча.

Но того, собственно говоря, и небыло уже рядом с ним.

По крепкому, совсем не стариковскому телу домоправителя прошла вдруг волна судорог. Мышцы его — на груди, на плечах, на бёдрах бугрились, и выпирали, как у бодибилдера — культуриста. Потом начало изменяться лицо — кожа на нём прямо на глазах стала грубеть, приобретать зеленовато-медный оттенок, покрываться струпьями, вроде чешуи. Не рыбьей, а такой, какая бывает у рептилий — крокодилов там, или змей.

Нижняя челюсть принялась вытягиваться, то же происходило и с верхней частью лица, носом, надбровными дугами, пока они не вылепились непостижимым образом в некое подобие рептилоидной хари. С огромными и острыми, будто кинжалы, загнутыми внутрь пасти, клыками. Пальцы на руках удлинились, тоже покрылись грубой чешуйчатой кожей.

При этом одежда того, кого вновь обретённая родня называла батюшкой Глеба Сергеевича, трещала по швам, не выдерживая давления распиравшего изнутри, растущего тела.

И вот уже на месте, где только что находился домоправитель, стояло нечто, столь же жуткое, сколь и парящий в небесах над усадьбой человекообразный монстр.

Наконец, рубашка, вздувшаяся на спине Еремея Горыныча, словно там внезапно образовался горб, лопнула, и из прорехи вымахали, развернувшись едва ли не во всю комнату два огромных, перепончатых, явно годных для полёта, крыла.

Взмахнув ими так, что с этажерки какие-то фарфоровые безделушки, сметённые вихрем, посыпались, ещё пару минут назад такой домашний, рассудительный, кругом положительный, если подумать, домоправитель, преобразившийся теперь чёрт знает, в кого, вылетел, стартовав бесшумно, в распахнутое настежь окно.

Не забыв, между тем, дёрнув за шпингалеты, заботливо, как рачительный хозяин, распахнуть обе створки рамы.

Глеб Сергеевич, как не поражён был увиденным, бросился следом. Пренебрегая опасностью быть подстреленным, отставной чиновник высунулся в оконный проём едва ли не по пояс. И, задрав голову, старался разглядеть то, что происходило сейчас в небесах.

Он с неожиданным для себя азартом, восторгом даже, наблюдал за тем, как сошлись там, в воздушном бою, словно два лётчика — аса, два создания, напоминающих самолёты только наличием крыльев.

Один из них, несомненно, был упырём, каким их изображают в фильмах про Дракулу. Другой — Змеем-Горынычем. Или драконом. Или, если смотреть на это существо с научной точки зрения, то, скорее всего, летающим динозавром. Птеродаклем каким-нибудь.

Только, в отличие от своих собратьев по юрскому периоду, огнедышащим.