Александр Филиппов - Сказка без чудес

А потому она не удивилась особо, когда бор заполыхал утром сразу с четырёх сторон.

Ещё накануне её терзали тяжёлые предчувствия, превратившиеся с рассвета в уверенность.

На неё словно обрушилась волна… да что там волна, цунами боли, гибельного ужаса, предсмертной тоски, исходящих разом от всех живых существ — деревьев и травинок, животных и насекомых, обитавших в бору, и корчившихся сейчас мучительно в адовом, рукотворном пламени.

И на утренних смотринах невесты Соломона — девушки и впрямь редкостной красоты, и столь же выдающихся, Василиса Митрофановна сразу почувствовала это, душевных качеств, сидела, ёрзая, как на иголках, вяло поддерживала разговор, рискуя показаться невежливой и равнодушной. А сама размышляла неотрывно, что следует предпринять в такой ситуации, как спасать реликтовый лес?

Прежде всего, прямо сейчас, используя ментальную силу всех, находившихся в доме, следовало провести обряд вызывания дождя. Однако для того, чтобы редкие белесые облака сошлись в чёрные грозовые тучи и низверглись на бор спасительным дождём, требовалось время.

Часа три-четыре при благоприятном состоянии атмосферы.

А оно вовсе небыло благоприятным. Едва ли не на тысячу километров кругом раскинулся, завис над Предуральем, иссушающий, не сулящей ни капли влаги, антициклон. Принёсший с собой безоблачное небо, палящее солнце, давящую жару.

В такую пору сосновые, пропитанные янтарной смолою леса, вспыхивают, как порох, и горят бездымно почти, словно спички.

Кое-как соблюдя приличия, Василиса Митрофановна дождалась окончания трапезы, и в этот миг в дом полетели бутылки!

И надо было первоочерёдно спасать уже усадьбу, да ещё под выстрелами невидимых нападавших!

То, что Яков, Семён и Соломон, да и вечно отиравшийся неподалёку Потапыч, справятся с налётчиками, не вызывало у Василисы Митрофановны ни малейших сомнений.

А вот с упырём, чьё присутствие она тоже отчётливо ощущала, повозиться придётся.

И здесь вся надежда была на Еремея Горыныча, не в первый раз вступавшего в схватку с главным ненавистником Заповедного бора.

А вот трансформация, случившаяся с племянником, принявшим самое деятельное участие в развернувшемся в небе сражении, поразила приятно.

Не зря, не зря, подозревала она в Глебушке эти, а возможно, и другие, доставшиеся ему от отца по наследству, столь же уникальные, и скрытые до поры, способности!

Вдвоём они мигом упыря обуздали, прогнали, изрядно подпалив тому крылья.

Да и невеста на высоте оказалась!

Не дрогнула, не испугалась, не заголосила заполошно по-бабьи, а вступила бесстрашно в перестрелку с бандитами, позволив близнецам с дядькой осуществить задуманный обходной маневр.

Через несколько минут битва и на земле, и в воздухе закончилась.

Упырь упорхнул, троих забрасывавших дом бутылками с зажигательной смесью супостатов, Яков с братьями вывели из леса, отобрав ружья и запасы горючего, усадили на корточки во дворе — побитых, с исцарапанными о колючие ветви, испуганными физиономиями.

Последнего, визжавшего по-поросячьи от ужаса, как выяснилось чуть позже, главаря, прикатил, толкая перед собой, перекидывая с лапы на лапу, словно гигантского колобка, Потапыч.

Тут и отец Лизы, полицейский полковник, подоспевший в разгар сражения, сгодился.

— Граждане бандиты! — объявил он громогласно, прохаживаясь вдоль помятых, выглядевших довольно жалко, и казавшихся сейчас совсем не опасными, преступников. — Вы задержаны за вооружённое нападение, незаконное ношение огнестрельного оружия, умышленный поджог и покушение на убийство! Прошу следовать за мной! — и пояснил сгрудившимся вокруг обитателям усадьбы: — Сейчас я их в машине в клетке запру. Потом доставлю в отделение, там разберёмся…

Однако тут выступил вперёд Яков:

— Погодь, служивый. Не ты их задерживал. А значит, не тебе и судьбу их решать. И хотя эти, — пренебрежительно кивнул он в сторону бандитов, — не пацаны, а суки куморылые, небыло случая, чтобы Яша Лесной братву ментам сдавал! — И скомандовал: — Ну-ка, встали быстро! Баба Ягода, — обратился он к тётушке, — выдай им вёдра. Поставь их в ряд от дома и до колодца. Пусть воду набирают и по цепочке передают. Хата-то горит! Будем пожар тушить. А Потапыч присмотрит, чтобы ни один из них не сбежал. От общественно-полезного труда, так сказать, не уклонился!

Перегудов подумал с минуту. И махнул рукой, соглашаясь:

— И то, правда. Сами подожгли — пусть сами и тушат! Я ими потом займусь. — И, углядев рядом опалённого, с перепачканным копотью лицом, в разорванной в клочья одежде, Еремея Горыныча, не удержавшись, похвалил восхищённо: — Ну, ты, сват, и даёшь! Отличный у тебя лётный костюмчик. Дашь примерить? Может, и я, эдак-то, в небеса полететь смогу?